Аркада

Толстый Челленджер сенатора раздражал. Томази не нравилось в режиссере абсолютно все: размеры, одышка, длинные и не очень чистые волосы, привычка прикрывать телеса безразмерными штанами-карго, кедами и футболками с дурацкими принтами; сейчас, к примеру, на пузе Челленджера застыла обезьяна с гранатой и надписью: "Мир — наша цель!" Одним словом, Бобби законодателя бесил. Но Бобби умел превращать во всемирный тренд самые безнадежные проекты, его рекомендовал дядя Сол, а решения старика Джанлука оспаривать не смел. Кроме того, он видел, что Челленджер действительно сильный профессионал, и заставил себя смириться с его дурацким образом.

— Наша главная проблема — Дик Бартон, — поморщившись, произнес Бобби. — Выпустив его в свет, Биби сработал гениально, практически лишив нас пространства для маневра. Сейчас планета влюблена в стопроцентного пингера, люди обсуждают полет на Луну и Марс, и будет очень трудно заставить их думать в нужном нам направлении. Всякий раз, когда вы станете атаковать пингеров, люди будут вспоминать Дика Бартона, своего героя.

— Хочешь сказать, что я ввязался в безнадежное сражение?

— Безнадежные сражения — мой профиль, сенатор, — усмехнулся Бобби. — Если бы ваши шансы на успех оценивались хотя бы в двадцать процентов, вашими делами занимался бы улыбчивый прощелыга в модном костюмчике. Ну, из тех, что вам нравятся: стройный, мускулистый, аккуратно причесанный, с дипломом заведения Лиги плюща.

— Давай перестанем обсуждать мои пристрастия, — Томази прищурился. — Ты уверен, что сделаешь больше, чем мускулистый мальчик?

— Я сделаю то, о чем мы договорились, — хладнокровно ответил Челленджер. — У меня тоже случались проколы…

— Как часто? — перебил режиссера Джанлука.

— Два или три раза. И я не хочу увеличивать эту цифру, сенатор, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Я понимаю. — Томази огляделся, наблюдая за тем, как ловко помощники толстяка готовят помещение к трансляции и насколько уверенно работают с собравшимися журналистами администраторы.

— Выступление получится горячим, — пообещал Бобби. — Но оно и должно быть таким: наша задача на сегодня — привлечь внимание. Будьте добры не отклоняться от сценария и ни в коем случае не нести в прямом эфире отсебятину. Я буду постоянно на связи, и вы должны строго следовать моим инструкциям.

— Я тебе не нравлюсь, да? — вдруг спросил Томази.

Он рассчитывал, что Челленджер смутится и уйдет от ответа, но наглый толстяк почесал пузо, глядя на Джанлуку, как на случайного собутыльника в баре, и вальяжно произнес:

— Я — профессионал, сенатор, я делаю конфетки даже из дерьма, которое на дух не переношу.

— Не боишься говорить такие слова сенатору Соединенных Штатов? — Томази побледнел от бешенства.

— А вы не боитесь, что если доведете меня, то я плюну на происходящее и уеду? А вы сначала отправитесь на порку к дяде Солу, а потом — лизать мою отнюдь не мускулистую задницу, которая никогда не училась в заведениях Лиги плюща?

— Ты что, бессмертный?! — не сдержался Томази.

Крик привлек внимание помощников, однако приближаться к собеседникам им было запрещено, и они ограничились заинтересованными взглядами.

Что же касается Бобби, то он широко зевнул и произнес:

— Джанлука, запомни простую вещь: я на тебя не работаю и не собираюсь. Марш за стол повторять сценарий, и не дай бог тебе ляпнуть что-нибудь такое, что мне не понравится.

Выдав эту реплику, толстяк вновь зевнул опешившему политику в лицо и отправился к режиссерскому пульту.

///

Первоначально Томази хотел выступить на фоне Капитолия, однако Бобби идею забраковал. Напомнил о беспорядках, которыми закончилось спонтанное интервью сенатора на улице, и сказал, что нет нужды намекать на то, что обе палаты проголосуют за предложенный закон, не забыв, разумеется, сплясать для налогоплательщиков ритуальные танцы.

"Будем упирать на то, что законопроект — ваша личная, выстраданная инициатива, сенатор, ваша принципиальная позиция. Представим вас сражающимся за справедливость одиночкой".

И вместо открытой площадки Томази оказался в просторном светлом зале, в котором можно было идеально выставить и свет, и звук. И обойтись без защитных масок.

— Я рад объявить, что мои скромные усилия не пропали даром, — громко произнес он, в упор разглядывая журналистов. — Я наконец-то обрел достаточное количество единомышленников и с гордостью сообщаю, что начинаю кампанию в поддержку нового законопроекта, призванного укрепить безопасность Америки…

— Вы имеете в виду "закон Томази"? — выкрикнул кто-то с задних рядов.

Новая инициатива только набирала ход, но Челленджер распорядился сразу присвоить проекту имя и пользоваться только им.

— Признаться, меня немного смущает название, которое вы, ребята, дали моему скромному предложению, — сенатор идеально сыграл этот эпизод и голосом, и выражением лица. — Я всего лишь представляю мнение людей, которым небезразлична судьба Америки, но раз вы настаиваете, то да: речь идет о "законе Томази".

— Вы собираетесь ограничить конституционные права пингеров?

— Нет.