Аркадия

– Говорю, – я нехотя перевернулась на спину, – что гендер – это социальное понятие, и оно не имеет никакого отношения к тому, что там ребёнок Матильды продемонстрировал на УЗИ, поэтому…

– Какая глупость! – перебила меня мама. – Но я рада, что ты проснулась. Потому что я тут обходила сад, чтобы дать указания декораторам, и обнаружила у гаража твою машину в ужаснейшем состоянии. Мирослава, это что такое? Почему ты подбросила нам её в таком виде? Сегодня приедут гости, будет много уважаемых людей, будут фотографы, они же увидят это, они же… Повесьте выше! Ещё выше! Послушай, если ты рассчитываешь, что можно вот так оставить изуродованную машину у дома родителей и проблема сама по себе исчезнет, папа оплатит ремонт или что ты там задумала, то нет, ты очень сильно заблуждаешься!

Я сдвинула брови и резко села на кровати, подбирая под себя ноги.

– Вообще-то, – начала я, закипая, – я рассчитывала, что если по твоей же просьбе приехала к вам на ужин за несколько часов до отлёта, то могу оставить чистую, заправленную и, внимание, полностью рабочую машину у дома родителей, чтобы взять такси до аэропорта, но Милка почему-то решил…

– Ффф! – раздражённо зашипела мама, наверняка собрав губы куриной гузкой и приложив пальцы свободной руки к виску. – Ты опять? Ну сколько можно просить тебя не опускаться до подобного! Твоего брата зовут Милош, прекрати называть его всеми этими… уменьшительными именами! Они вульгарны! Они простонародны!

– Так мы не аристократы, мам, – заметила я, уперев локоть в коленку.

Она не ответила, но в тишине затянувшейся паузы я услышала быстрый цокот её каблуков, хруст блистерной упаковки и несколько торопливых глотков, вероятно, воды.

– Так что там насчёт Милоша? – возвращая голосу буднично ровный тон, спросила мама, и я сжала кулак.

– Ничего. Привет ему передавай просто. И попроси кого-нибудь загнать машину в гараж, не знаю, накрыть её чем-нибудь, чтобы ваши уважаемые гости не видели. Ключи в тумбочке в прихожей. Я приеду и разберусь.

– Обязательно разберись. Ждём тебя к полудню.

– Но я сейчас не в…

– Вы же с Романом вместе приедете, да? Кстати, я тут подумала, что свадьба – это хороший повод, чтобы наконец-то убрать твой шрам, всё-таки такой день, причёска, платье, фата, на фотографиях всё должно быть красиво, как ты считаешь?

Я нырнула рукой под разлохматившуюся после сна чёлку, провела подушечками пальцев по едва выпуклой дуге на лбу и непроизвольно улыбнулась. Серый и жёлтый.

– Я считаю, что шрамы – это уже красиво.

– Боже, – раздосадованно откликнулась мама. – Очень надеюсь, что у Романа другое мнение и он сможет на тебя повлиять. Ладно, вернёмся к этому вопросу позже, мне пора бежать, кажется, Милош проснулся. Целую, жду к полудню, пока!

– Мам, но я даже не в Мос…

Звуки надвигающегося праздника смолкли, и я посмотрела на мигнувший заставкой экран, вздохнула и снова спрятала телефон в складках одеяла. Потянулась, выбралась из прогретой постели и обнаружила, что жизнь за её пределами, даром что август, довольно прохладная, поэтому натянула свитер, пересчитала котят в чемодане и, потирая пальцами глаза, вышла из комнаты.

В доме было тихо и бесконечно уютно, и я неспешно исследовала все его углы, бесцеремонно потрогала за носы всех встретившихся на пути кошек, ритмично попрыгала на одной ноге на особо скрипящей половице, бездарно воспроизведя что-то, отдалённо напоминающее Бетховена, а потом направилась в сад, где и нашла тётю Агату, которая, завернувшись в плед и держа в руке чашку дымящегося чая, сидела в кресле и с едва уловимой и крайне загадочной улыбкой смотрела куда-то в лес.

– Доброе утро, – весело прощебетала я и забралась в соседнее кресло, потеснив спящий в нём клубок шерсти. – Туман сегодня такой классный, так бы и съела.

– Сделаю тебе на завтрак омлет из яичных белков, – усмехнулась тётушка. – Ты как, Мирусь?

Я на секунду прищурилась, задумавшись, потёрла глаз, а затем пожала плечами и хмыкнула.

– Нормально всё, – заверила я и широко улыбнулась.

– Знаешь, ты сейчас похожа на… гламурную панду, – я удивлённо вытаращилась на неё, но догадалась оторвать от лица руку и посмотреть на пальцы, перепачканные вчерашними блёстками, ой, – но у меня такое ощущение, будто ты наконец-то отвечаешь правдиво.

– У меня тоже, – кивнула я. – Так странно это. И неправильно, наверное. Но вчера я поговорила с Ильёй, я всё ему рассказала, всё, вообще всё, понимаешь, и он… он, ну, ушёл, не то чтобы я ждала чего-то другого, но он просто ушёл. А потом я поговорила с Романом, и мы расстались, и это было некрасиво, и я знаю, что ему больно и плохо, и мне жаль, но... А сейчас я разговаривала с мамой, в очередной раз убедилась, что для неё я по-прежнему неудачный средний ребёнок, и она звала меня на вечеринку, но я уверена на сто процентов, что она даже не заметит, что меня там нет. И как бы это всё… грустно. Но мне почему-то хорошо. И легко. И светло. Я что, бракованная какая-то, что ли?

– Нет, – мотнула головой тётя Агата, и на её лицо вернулась едва уловимая улыбка.