Аркай

— Ничего, мы можем постоять, — с достоинством сказал Сенюков Вениамин. — Мы не гордые.

— Добро, — согласился командир. — Разговор, я думаю, недолгий. Всё, собственно говоря, уже ясно.

— Нет, не всё ясно, — решительно не согласилась Зоя Николаевна. — Просим нас выслушать, чтобы не оставалось никаких сомнений. Прошу вас уточнить, что означает слово «утилизировать»?

— Ну, что означает, — помедлил Метальник Савелий. — Прекратить мучения этому Аркаю. Пристрелить то есть.

— Вот как. И вы говорите это при детях! Послушайте, вы обдумываете слова, которые произносите? Утилизировать, то есть пристрелить! При том во имя человеколюбия. Вам памятник следует воздвигнуть при жизни, как выдающемуся гуманисту!

— Не волнуйтесь, пожалуйста, — попросил командир Береговой. — Савелий Тихонович, конечно, неудачно выразился, тем более при детях…

— Я спокойна совершенно, к вашему сведению, — отчеканила Зоя Николаевна. — Но дети волнуются, они думают только об этом Аркае и о благодетелях человечества, которым в порыве служебного рвения неймётся убить собаку. Я прошу показать этот изуверский циркуляр!

— Не ношу я с собой канцелярию, — сказал Метальник Савелий. — Циркуляров много, всех номеров не упомнишь.

— Номера не помните, а животное намереваетесь уничтожить. Хорошее человеколюбие — психику детей травмировать, души им ранить.

— У меня других забот хватает, кроме как о психике ваших детей горевать! — сказал Метальник Савелий.

— Грубо! Очень грубо! Хотела бы напомнить: это наши дети. В том числе и ваши. И это просто удивительно, что у таких хороших детей находятся такие бессердечные родители. Вы недобрый человек, Метальник Савелий.

Тут выступил вперёд Сенюков Вениамин и, достав из-за отворота куртки несколько листков, внушительно откашлялся:

— Дело в том, что вопрос, по которому возникла эта… ситуация, можно сказать, прямой, как весло, никакой сложности не представляет. Документ, о котором толкует товарищ Метальник, существовал и выполнялся. Вызван он был суровым временем, — тут Сенюков Вениамин строго оглядел присутствующих и, убедившись, что никакой иронии на их лицах не наблюдается и что все слушают его с надлежащим вниманием, продолжал: — Война шла, обстановка была тяжёлая. Это сейчас автомобили, вездеходы и вертолёты даже. А тогда транспорт в таких закутках, как Береговая, на собачках держался. Техника уходила на фронт. И с продовольствием туговато было. Не только собачкам, людям не так уж сытно жилось. Многие теперь о том подзабыли, — с укором констатировал Сенюков Вениамин. — И рукавички тёплые нашим бойцам на фронте очень нужны были. Так что тот документ ко времени был. Только давно уже он отменён. Вот здесь дата отмены, — потряс он листком из тетради. — Такие дела.

— Так вот, закончилась война, и циркуляр отменили, — уточнила Зоя Николаевна.

— И не только поэтому, — ответил Сенюков Вениамин, заглядывая в свои бумажки. — Техника стала поступать, и упряжки упразднили вообще, исключили из этих… из штатов.

— Минуту, — сказал командир. — На Береговой упряжка тоже упразднена?

— Обязательно! — отрубил Сенюков Вениамин. — В соответствии с общим положением.

— А она у нас жива и здорова, нарту таскает и юколу трескает, — вроде даже с сожалением отметил командир.

— Содержится за счёт внутренних резервов, — пояснила Зоя Николаевна. — Ресурсы на неё давно уже не отпускаются. Упряжка существует на энтузиазме преданных делу людей.

В этот момент Метальник Савелий заметно приободрился, потому что выходило: преданный делу энтузиаст — это он и есть. И вопрос, который задала далее учительница, прозвучал, по его мнению, совершенно некстати:

— Известно ли всё это товарищу Метальнику?

— Теперь это всем известно, — сказал командир. — Картина складывается любопытная: собачки у нас имеются, и в то же время они как бы не существуют. Наличие их незаконно, они ничьи.

— Никак нет, — твёрдо заявил Метальник Савелий. — Наши. Нештатные только, а наши.

— То есть, вы имеете право их истреблять? — спросила Зоя Николаевна.

— Не будем обострять, — сказал командир. — Этот стародавний циркуляр отменён; теперь мы знаем об этом.

— А не знали, так и скроили бы из Аркая унты, — сердито проворчал Сенюков Вениамин.

— А ты бы позволил? — поинтересовался командир. — Давайте прекратим спор. Чепуха получилась, ничего более. Что же вы, товарищ Метальник, не знали, что циркуляр отменён?

— Виноват! — смутился Метальник Савелий. — Очевидно, в госпитале в это время отлёживался, когда новый приказ вышел. Я после войны года два по госпиталям кочевал. В японскую кампанию ранение тяжёлое получил.

— И я тут виноват, — добавил командир. — Вопрос встаёт: к чему возиться с нештатной упряжкой? Ликвидируем это подразделение, псов передадим тому, кому без них не прожить, и дело с концом.