Архангел

      Конечно, может быть как-то иначе. Но это проблемы. Проблемы все временны, какими бы ни были. «Все образумится» – говорят они. И это правильно. Они живут, жизнь большая, и все еще успеет образумиться…

      Не то, что у голубей. Не дали крошек – голодай!

      Бывает, что люди плачут. Бывает, что их подходят, успокаивают, утешают другие люди. Бывают, что люди выгоняют других людей. Но знаете, люди продолжают быть людьми, и это здорово!

      Не то, что голуби. Ты все равно голубь, каким бы человечным ты ни был и какие человечные поступки не совершал…»

– А автору этой истории плохо. Хорошие книги пишутся только тогда, когда плохо. Когда хорошо, хочешь серости и мрака, тайны и войны. А если человеку плохо и он пишет, как ему плохо, это значит, что он и сам не знает, когда ему хорошо, но просто хочет что-то написать. А когда хорошо и пишешь хорошее? Значит, ты либо очень позитивный человек, либо идиот.

      Грань между позитивным человеком и идиотом, что странно, довольно размытая. Порой идиота можно принять за добряка, а добряка за идиота.

      Но насчет последнего… Не советую беспокоиться. Мозги рано или поздно придут, даже если и покинули свой дом на пару минуточек. Все-таки, что уж тут такого, подождать пару минуточек!

– Автор этой истории будет очень доволен, если вы задумаетесь над его словами, поразмышляете. Простите, но любой писатель в своей мере садист.

      Пролетая над домами, Андрейка много чего узнал. Эх, как жаль, что он никого не любит, и его не любят… Он же все-таки просто голубь! Просто какой-то там голубь.

      Голубок сел на ветку дерева и уснул. Как и положено всем голубям.

      Проснулся голубь от постукивания по крылу чем-то… каменным? А, не, это клюв. Все в порядке, просто клюв а не дворовые мальчишки. Или нет? Стоп! Это клюв! Чей клюв?!

– Привет, голубок… – послышался привлекательный для Андрейки голосок позади.

      Андрейка не стал больше притворяться сонным или тупым, и развернулся.

      Там стояли две самки. Одна – голубок несуразной красоты: перышки чистенькие все, гладенькие, глазки милые, клювик ровный, в меру большой. Загляденье. Не голубь, а принцесса… И звали ее красиво: Эфира.

      Вторая же была вся грязная, клюв кривой-косой, глаза какие-то… не такие. В общем, уродства лицо. Да и имя странное: Ефима. Что за Ефима?

      Эфира начала разговаривать:

– А… Привет… Голубок… А… Ме… Бе… Блин… Ну типа… Кринж… Фиг… А может быть… Быть… Ха… Быть…

      И вдруг заговорила вторая, Ефима:

– Она хотела сказать, что в данный момент довольно хорошая погода на улице. Ну, точнее говоря здесь. Мы ведь голуби, нас не пустят люди к себе никогда, какими бы они добрыми и щедрыми на зерна и хлебушек ни были, – Так вот, почему бы нам и не полетать здесь, над этим прекрасным городом, полюбоваться его завораживающими видами? В общем, ты пленил ее сердце.

      Первая сразу завертелась, закрутилась, так и говорит (если б умела бы): «Посмотри на меня, какая я красивая!»

      Я бы, если честно, выбрал Ефиму.

– Слушай, а почему бы и нет. Но только с тобой, Ефима.

      Ефима засмущалась:

– Ой… Со мной?.. Правда?.. Ой, конечно-конечно! Я только рада! Ох, как же я счастлива! Спасибо большое!

– Не стоит благодарности.

      Распрекрасная Эфира улетела.

      Мы остались одни с Ефимой. Она оказалась очень даже милой девушкой.

      Правду говорят: «Как только полюбишь умную голубку, красивая и прекрасная не нужна будет».

      С Ефимой полетали по городу. Она рассказала много разных интересных вещей, поведала о своей жизни. То же самое, в свою очередь, пусть и сильно глупее, делал и я. Но на любую мою глупость Ефима отвечала своим великолепным смехом. Не то, что этот принц Афанасий.

      К слову, мы так общались, общались, прошло несколько месяцев, и мы настолько сроднились, что решили так и построить на том дереве, где стояли во время знакомства, свое гнездышко, завести деток, семью.

      Дети были изрядные, красивые, послушные. Мама учила морали, отец дисциплине. Мама говорила про любовь, отец про принципы. Мама воспитывала, отец учил их быть сильными.

      Эфира к нам тоже иногда заходила. А иногда и со своими голубцами. Всегда с разными, к тому же. Это казалось мне странным, но после я успокоился, принял, ну такой уж она голубок, что поделать. Но про себя всегда подмечал:

      «Мозги рано или поздно придут, даже если и покинули свой дом на пару минуточек. Все-таки, что уж тут такого, подождать пару минуточек!»

      Когда мы сидели на ветке и снова что-либо обсуждали, Ефима сказала мне одну важную вещь:

– И все-таки, зря ты поступил так с Афанасием. Феней, как ты его еще называешь. Ты его приручил, он на тебя опирался. Мы в ответе за тех, кого приручили, любимый. – она погладила меня клювиком по головке.

– Да, все-таки да…

– Так может слетаем за ним? Детей, так уж и быть, оставим Эфире. Она уже давно хочет остаться с ними наедине. А мы полетаем, поищем Афанасия. Как идея?

      —Хорошая идея, дорогая моя, очень хорошая идея.

– Значит, завтра утром полетели?

– Полетели.

      Пролетая над крепостью принца, в которой тот всегда сидел, голубки подумали постучаться.

      Стук.

      Никто не открыл.

      Еще один стук.

      Никого нет.

      Стук, стук, стук.

      Кажется, все-таки никого нет дома.