Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 2

А-й да во столкнём было в городе да во Киеве
А у ласкова князя да у Владимера
Заводилось пированьицо-почесьён пир,
Да про многих князей да руских бояроф,
5. А про руських крисьянушок прожытосьних,
А про тех же купцей-гостей торговыих.
Они фсе на пиру да напивалисе,
Они фсе на пиру да угощалисе,
Они фсе на пиру да пьяны-весёлы,
10. Они фсе на пиру да приросхвастались.
А Владимер-княсь по горёнки похажыват,
Сам <и>з уст таки реци выговарыват:
«Уш вы ой еси, князи, руски бояра!
А фсе вы на пиру да пьяны-весёлы,
15. А фсе вы на пиру да приросхвастались;
Уш фсе у нас во городе поженёны,
А красны-ти девушки взамуш выданы;
Только я типерь князь Владимер холост хожу;
А не знаете ли мне-ка богосужоной,
20. Бог

осужоной-ряжоной красной девицы:Чтобы ростом не мала и умом свёрсна,
Очи-ти ясны — как у сокола,
А черны-ти брови — да как у соболя?»
А говорыл тут Добрынюшка Мекитич млад:
25. «Уш ты ой еси, Владимер стольнекиефской!
А позволь-ко-се мне-ка слово молвити,
А за то миня словечко не скоро сказнить:
Ишше ес<т>ь у нас Дунай да сын Иванович,
А сидит он у нас да ф тёмном погребе
30. За шестима замками да со задвишками,
Знат он тибе-ка богосужону!»
А прыказыват Владимер стольнекиефской:
«Уш ты ой еси, Добрынюшка Мекитич млад!
Созови-ко-се Дунайка сына Иванова!»
35. Он пошол звать Дунайка сына да Иванова,
Говорыл он-де ему да таковы слова:
«Уш ты ой еси, Дунайко да сын Ивановичь!
Бес тибя у нас пир да не пируиццэ!»
Отвечал тут Дунай да сын Иванович:
40. «Зовите́ вы миня да как не пир пировать —
Хотите́ вы у миня да голову сорвать!..»
А тут же Дунай да не ослышылса,
А идёт он Дунай да на почесьён пир.
Как садят его во местичко во большоё;
45. Подавают ему чарочку зелена вина,
А-й подавают ему чарочку да во фторой након
И подавают ему чарочку во третей након.
Ишше тут-де Дунай запоговарывал,
Могучима плечами запошевеливал.
50. А Владимер княсь по горёнки похаживал:
«Уш ты ой еси, Дунай да сын Ивановичь!
А не знаш ли ты мне-ка богосужоной,
А богосужоной-ряженой красной девицы:
А чтобы ростом не мала и умом свёрсна,
55. А очи-ти ясны — как у согола[262],
А черни-ти брови — да как у соболя,
А у того же у соболя сибирского,
А у того было у сокола заморского?..»
Отвечял ему Дунай да сын Ивановичь:
60. «А-й да жывал я во городе во Шахове,
Да во Шахове во городе во Ляхове,
У того же короля да леховинского;
А было(а) у его при мне две дочери:
А старша-та Настасья — паленица преудалая,
65. А меньша-та кнегинушка — Опраксия;
А вот будёт тибе-ка да богосужона;
А добром не оддают, дак мы силком возьмём!»
Они отправились з Добрынюшкой Микитичом
Да доехали до города до Шахова,
70. Да до Шахова города до Ляхова.
Увидала кнегинушка Опраксия:
«А приехал к нам Дунайко да сын Ивановичь;
Он веть ф ключьники приехал да фсё в замочьники,
А ишше ф те же погребны да человальники!»
75. А говорыл им Дунайко да сын Ивановичь:
«Я не ф ключьники приехал да не в замочьники,
Я не ф те погребны да человальники;
А я приехал за добрым за делом — сватосвом,
И за того-де за князя за Владимера!»
80. Ишше ети слова да во любе прышли;
А королю-то леховинскому — не в любе прышли:
«Уш ты ой еси, Дунайко да сын Ивановичь!
Уежжай-ко ты от миня да з двора здолой,
Не оддам своей кнегинушки Опраксию!»
85. А ишше тут Дунаю за беду стало,
За великую досадушку показалосе.
Он зацел кругом города поежжывать,
А добрым-то конём да стал потаптывать.
Говорыла тут кнегинушка Опраксея:
90. «Уш ты ой еси, мой да родной батюшко!
А сумел ты меня воспоить-скормить —
Не сумел ты меня да взамуш выдати
А без бою-де, без драки, без кровопролитьица!»
Подхватил он кнегинушку Опраксию,
95. Посадил он кнегину на добра коня,
И повёл он кнегину да ф красён Киёф-грат.
А Настасьюшки как в доме не случилосе,
А той же паленицы да приудалою.
А поехали они да по чисту полю,
100. А отъехали они да на чисто полё;
Говорыт тут Дунай да сын Ивановичь:
«Уш ты ой еси, Добрынюшка Мекитичь млад!
Ты вези-ко-се Опраксию ф красён Киёф-грат,
Передай ему кнегинушку Опраксию;
105. Я останусь Дунай да во чистом поле:
А велика сугона за нами гониццэ!..»
А дождалсэ Настасью паленицу преудалою.
Они съехались да фсё розхехались, —
А первым-то боём друг друга не ранили.
110. А сражалисе копьицами вострыма, —
А-й по насадочкам копьица свернулисе:
Ишше тем боём друг друга не ранили.
Они билисе палками буёвыма, —
А ишша тем боём друг друга не ранили.
115. А схватилисе плотным боём-рукопашкою,
А ходили они день до вецера.
А подвернулась у Дуная ношка правая,
Скользёнулась у Дуная ношка левая,
А пал тут Дунайко да на сыру землю.
120. А говорыла паленица преудалая:
«Не жыл бы ф ключьниках у нас, в замочьниках,
А ф тех же погребных да человальниках, —
Я порола бы твои ноньце белы груди,
Да смотрела бы я ретиво серцо!»
125. А свернулса Дунай да сын Ивановичь,
А повернул он Настасью-паленину преудалую,
А скакал-де Дунай на белы груди,
Ростегивал он пугофки тальянския,
А смотрел, он гледел у ей белы груди.
130. А тут они с Дунайком познакомились,
Познакомились они да фсё полакомились.
А отправилса Дунайко ф красён Киёф-грат
А со той паленицэй преудалою.
Говорыл тут Дунай да таковы слова:
135. «Уш ты ой еси, Настасьюшка приудалая!
Будём мы во городе во Киеве
А у ласкова князя да на чесном пиру,
А будут подавать нам чару зелена вина, —
А не пей-ко-се чарочки зелена вина:
140. А во хмелю ты была не софсем ладна!..»
А приехали ко князю да ко Владимеру,
А приехали они да на почесьён пир.
А садят их во местицко во большоё,
Подавают тут им чарочку зелена вина.
144. А стала тут Настасья да пьяна-весёла,
Говорыт тут Дунаю сыну Ивановичю:
«А уш ты ой еси, Дунайко сын Ивановичь!
А жыл ты у нас ф ключьниках, в замочьниках,
А ф тех погребных да человальниках;
150. А стрелели мы во меточьку во польскую, —
Ишша я-то тибя да фсё метней была!»
А тут же Дунаю за беду стало
И за великую досадушку показалосе.
А пошли они стрелеть во мёточьку во польскую, —
155. Опстрелял ей Дунай да сын Ивановичь.
Роскипелось, розболелось серцо богатырскоё:
А схватил он палиницу преудалую,
А бросил он ей да на сыру землю;
А вынимал-де Дунаюшко булатной нош,
160. А порол-де у ей да груди белыя
А за то же за ейно он невежество, —
А увидял во утробы он два отрока.
Со великого удару сам с ума сошол:
164. А скоцил-де Дунай на булатной нош.