Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3

А во том-де во городи во Цернигови
А жыл-был Добрынюшка Микитиць млад.
А у ёго где-ка была мати родимая,
По прозванью-ту Омельфа да Тимофеёвна.
5. А у ёго ишше была да молода жона
А ишше та же Настасья да фсё Микулисьня.
А поежжал где-ка Добрыня да во цисто полё
А на ту же на заставу на Тобольскую;
А молодой жоны Настасьи да он наказывал,
10. А он Микулисьны своей да наговарывал:
«А прожыви, жона Настасьюшка, перва петь лет,
А прожыви, жона Настасьюшка, фтора петь лет,
А прожыви, жона Настасьюшка, третья петь лет,
А выходит тому времецьку пятнаццать лет, —
15. На шоснаццато лето хош замуш поди,
А хош замуш ты поди тогда, — вдовой сиди.
А за фсех поди хресьян да цёрнопахотных,
А за князя ты поди хош за барина,
А за то́го за руського богатыря;
20. А за моёго не ходи ты да неприятеля
А за того же за Олёшу за Поповиця:
А Олёша не роду да хрестияньского,
А Олёша-та роду да фсё попофьского, —
Ише руки у Олёши да заграбущие,
25. А глаза у Олёши да завидущие;
А окстит

тут Олёша да златом-серебром —Потеряёш-ка ты свою буйну голову!»
А да не видели: Добрынюшка срежаицьсе, —
А не видели: Добрыня да сподобляицьсе.
30. А да поехал Добрынюшка во цисто полё
А на ту на заставушку на Тобольскую
А хранить-берекци тут крашон Киеф тут.
А прожыла жона Настасьюшка перва петь лет,
А прожыла жона Настасьюшка фтора петь лет;
35. Да выходит этому времецьку ровно десеть лет.
А прошла эта славушка до Киева,
А от Киева славушка до Питера,
А от Питера прошла слава по фсея земли;
А сказали, що Добрыни нонь живого нет:
40. А мимо ту-де заставушку Тобольскую
А проежжал-де стары казак Илья Муромець,
А он веть видял Добрыню да на цистом поли,
А на цистом поли лёжыт да ноньце мёртфой тут;
А-й да видали Добрынина добра коня,
45. А видали Добрынюшкины косточьки.
А из-за того из-за поля да ноньце цистого,
А из-за того где роздолья было шырокого
А выежжал где Олёшенька с циста поля
А вывозил-де главу да на востром копьи.
50. А сам он по городу розъежжаицьсе,
А да Добрыниной главой он похваляицьсе:
«А ише эта глава была Добрынина!»
А ише тут же Настасья да нонь Микулисьня
А ише стала Настасья да ноньце плакати.
55. А женихи-ти на ей да стали сватацьсе:
А ише сватались тут князя да ноньце бояра,
А ише те же как руськие богатыри, —
А не за кого она не йдёт да нонь не думаёт.
А приходил где стары казак Илья Муромець
60. А ише сваталсэ за Олёшу за Поповиця;
А ише тут где Настасья да сумлёваицьсе, —
А замуш Настасья да собираицьсе.
А-й да Добрынина мати да приросплакалась:
«А ише некому миня стало поить-кормить,
65. А ише некому миня стало обувать-одевать:
А не стало-то у мня цяда милого,
А у мня нету невески да богосужоной;
А оци-то ясны да пригледелисе,
А белы-то руки примахалисе,
70. А резвы-ти ноги приходилисе!..»
А да идёт полениця да ис циста поля;
А идёт она, ступаёт потихохонько,
Отпираёт-де двери с крюкоф на пяту;
Она крест-от кладёт да по-писаному,
75. А поклон-от ведёт да по-уцёному:
«А-й уш здра[й]стуй-ко, Омельфа да Тимофеёвна!
А ише где у тя невеска богосужона
А ише та где Настасья да нонь Микулисьня?
А во пиру она, ушла во гуляноцьки?..»
80. А говорила тут Омельфа да Тимофеёвна:
«А уш ты ой полениця приудалая!
У мня нету невески богосужоной,
А ушла-де она да за Олёшу замуш!»
Говорила полениця да преудалая:
85. «Уш ты ой еси, Омельфа да Тимофеёвна!
А уш дай-ко мне Добрынины звоньцяты гусли:
Я пойк(д)у как к Олёшеньки на свадепку!»
Говорыла тут Омельфа да Тимофеёвна:
«А уш ты ой полениця преудалая!
90. А у Олёшеньки на свадепки люди злы таки,
А приворотники, придверники — ишше зле того!»
А говорила полениця преудалая:
«Если даш ты, — пойду; дак и не даш, — схожу».
А вымала-де Добрынины звоньцяты гусли,
95. Оддала поленици да приудалое.
А наредилса тут каликой перехожою
А пошол-де к Олёшеньки на свадепку.
А не пускают калику да приворотники,
А не пускают калику да фсё придверьники.
100. А давал тут калика да золотой казны, —
А зашол тут калика да середи грыни.
А у Олёшеньки ведецьсе да тут и свадепка:
А ише тысицьким стоит ноньце Илья Муромець,
А ише сватьей-то Опраксея-королевисьня,
105. А на углу-ту сидит да князь Владимер тут.
А да спроговорит стары казак Илья Муромець:
«А уш ты ой Олёшенька Поповиць млад!
А возьми-тко стоканьцик да тут серебряной,
А налей-ко, Олёша, зелена вина,
110. А подай ты калики да перехожое;
А подай ты, Олёша, да во первой тут рас,
А во другой де-ка рас да нонь как я подам,
А во третьей-от рас — у тя молода жона, —
А подавайте калики да перехожое!»
115. А говорила где калика-де перехожая:
«А уш ты ой Олёшенька Поповиць млад!
А позволь-ко мне сыграть да во звоньцяты гусли!» —
«А ты играй-ко, калика да перехожая,
А ты играй-ко, калика, да сколько надобно!»
120. А вымал-де калика да звоньцяты гусли.
А ишше люди-ти тутотка забаели:
«А-й давно еких гуслей да нонь не видывали,
А после Добрынюшки гуслей таких не слыхивали!»
А заиграла калика перехожая, —
125. А Олёшина-та мати прирослушалась,
А родна́-та сёстра да призадумалась,
А-й молода жона Настасья приросплакалась.
А да играёт калика да приговарыват:
«А-й не совесно ли тибе ноньце, стары казак,
130. А стоять-де тибе да ноньце тысецьким?
А не стыдно ли тибе, да князь Владимер, тут
А-й да сидеть тибе оцьцём выда́вальним?
А не совестно ле тибе да стоять сватьюшкой
А той же Опраксеи-королевисьни?
135. А не стыдно ле тибе, да молода жона,
А та же Настасья да фсё Микулисьня?
А ишше тут же Олёша ты Поповиць млад!
А здорово ты женилсэ, да тибе не с ким спать!»
А ише та где Олёшына молода жона
140. А выходила она из-за стола тут вон
А ишше падала калики да во резвы ноги:
«А уш ты ой еси, Добрынюшка Микитиць млад!
А ты прости-тко меня да таковой[94] вины!»
А ише тут-де Добрынюшка Микитиц млад
145. А ише брал где жону да за праву руку
146. А вёл где жону да к своему двору.