Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3

Ишше ездил Добрынюшка по фсей земли,
Ишше ездил Добрынюшка по фсей страны —
А искал собе Добрынюшка наезьника,
А искал собе Добрыня супротивника:
5. Он не мог же натти сибе наез<д>ницька,
Он не мог же натти собе сопротивницька.
Он поехал во далечо во чисто полё —
Он завидял где, во поли шатёр стоит.
А шатёр-де стоял рытого бархата,
10. На шатри-то-де потпись была подписана,
А потписано было со югрозою;
«А ишше хто к шатру приедёт, — дак жывому не быть,
А жывому тому не быть, проць не уехати!»
А стояла ф шатри боцька з зеленым вином,
15. А на боцьки-то — цяроцька серебрена,
А серебрена цяроцька позолочена,
А не мала, не велика — полтора ведра.
Да стоит в шатри кроваточька тисовая;
На кроватоцьки — перинушка пуховая.
20. А слезывал-де Добрынюшка со добра коня,
Наливал-де он чяру зелена вина.
Он перву-то выпил чяру для здоровьица,
Он фтору-то выпил для весельица,
А он третью-то выпил чяру для безумьица:
25. Сомутились у Добрынюшки очи ясные,
Росходились у Добрынюшки могучи плечя.
Он розорвал шатёр дак рытого бархату,
Роскинал он-де по полю по чистому
По тому же по роздольицу шырокому;
30. Роспина́л-де он боцьку з зеленым вином;
Ростоптал же он цяроцьку сиребряну;
Оставил кроватоцьку только тесовую —
А и сам он на крова(то)цьку спать-де лёг
Да и спит-то Добрынюшка ноньце суточьки,
35. А и спит-де Добрыня двои сутоцьки,
Да и спит-де Добрынюшка трои сутоцьки.
Кабы едёт Дунай, сын Ивановичь,
Он и сам говорыт дак таковы слова:
«Кажысь, не было не буры<и> и не падеры*, —
40. А фсё моё шатрышко розвоёвано,
А роспинана боцька з зеленым вином,
И ростоптана цяроцька серебряна
А серебрена цяроцька позолочена,
А оставлёна кроватоцька только тесовая —
45. На кро(ва)тоцьки спит удалой доброй молодець».
Сомутились у Дунаюшка очи ясные,
Розгорело у Дуная да ретиво серцо,
Закипела во Дунаи крофь горючая,
Росходилисе его дак могучи плечя.
50. Он берёт же свою дак сабельку вострую,
Замахнулсэ на молоцца удалого...
А и сам же Дунаюшко що-то прироздумалсэ:
«А мне сонно́го-то убить на место мертва

го —А не честь моя хвала будёт богатырьская,
55. А не выслуга бы<у>дёт молодецкая!»
Закрычал-то Дунаюшко громким голосом.
Ото сну-де Добрынюшка пробужаицсэ,
Со великого похмельиця просыпаицсэ.
А говорыт тут Дунаюшко сын Ивановиць:
60. «Уш ты ой еси, удаленькой доброй молодець!
Ты зацем же розорвал шатёр дак рыта бархата;
Роспинал ты мою боценьку з зелены(м) вином;
Ростоптал же ты цяроцьку мою серебряну
А серебряну цяроцьку позолочену,
65. Подаре́нья была короля ляховиньского?..»
Говорыт тут Добрынюшка Микитиць млад:
«Уш ты ой еси, Дунаюшко, сын Ивановиць!
А вы зачем же пишите со югрозами,
Со югрозами пишите со великима?
70. Нам боецьсе угроз дак богатырьскиех —
Нам нецёго ездить во полё поляковать!»
Ишше тут молоццы они прирас<с>порыли,
А скоцили молоццы они на добрых коней,
Как съежжаюцсэ удаленьки добры молоццы, —
75. А они билисе веть палоцьками буёвыма.
Руковятоцьки у палоцёк отвернулисе —
Они тем боём друг друшку не ранили.
Как съежжаюцьсэ ребятушка по фторой-де рас, —
Они секлисе сабельками вострыми.
80. У них вострые сабельки ишшербалисе —
Они тем боём друг друшку не ранили.
А съежжаюцьсэ ребятушка по третьей рас, —
А кололисе копьеми-де вострыма
(Долгомерные ратовишша по семь сажон!),
85. По насадоцькам копьиця свернулисе —
Они тем боём друг друшку не ранили.
А тянулисе тягами железными
Церес те же церес грывы лошадинные,
А железные тяги да изорвалисе —
90. Они тем боём друг друшку не ранили.
Соскоцили ребятушка со добрых коней
А схватилисе плотным боём, рукопашкою.
А ишше борюцце удаленьки добрые молоццы,
А и борюцце ребятушка они суточьки,
95. А ишше борюцце ребятушка двои суточьки,
А и борюцце ребятушка трои суточьки...
По колен они в землю да утопталисе —
Некоторой один дру́га (так) не пере́борёт.
Там ездил стары казак по чисту полю;
100. А и был с им Олёшенька Поповиць-от,
Да и был с им Потык Михайло Долгополовиць.
Говорыт тут стары казак Илья Муровець:
«Мать сыра-де земля дак потряхаиццэ, —
Где-то борюццэ удалы есь добры молоццы!»
105. Говорыт тут стары казак Илья Муромець:
«Нам Олёшеньку послать, — дак тот силой лёгок;
А Михайла послать, — дак непово́ротливой,
А во полах-де Михайло заплетецьсе же;
А и ехать будёт мне самому старому;
110. Как два руських-де борицьсе — надо розговаривать,
А и руськой с неверным — дак надо помошш (так) дать,
А два же неруських — дак надо прочь ехать!»
А поехал стары казак Илья Муромець;
Он завидял-де, на поли на чистоем —
115. Ишше борюццэ удалы-те добры молоццы.
А подъежжаёт стары казак Илья Муромець.
Говорыт тут Дунаюшко сын Ивановиць:
«Во́но едёт стары казак Илья Муромець;
А стары-то казак мне-ка приятель-друк<г> —
120. А он пособит убить ф поле неприятеля!..»
А говорыт-то Добрынюшка Микитиць млад:
«А евоно едёт стары казак Илья Муромець;
А стары-то казак мне как крестовой брат —
А мне пособит убить ф поли тотарина!..»
125. А приежжает стары казак Илья Муромець,
Говорыт-то стары казак таковы слова:
«Уш вы ой еси, удаленьки добрые молоццы!
Вы оп цём же бьитесь, да оп цём вы борытесь?»
Говорит-то Дунаюшко сын Ивановиць:
130. «Уш ты ой еси, стары казак Илья Муромець!
Как стоял у мня шатёр ф поли рытого бархату;
А стояла в шатри бочька з зеленым вином;
А на боцьки-то цяроцька серебрена
И серебрена цяроцька позолочена,
135. И не мала, не велика — полтора ведра,
Подареньиця короля было ля/ховиньского.
Он розорвал шатёр мой рытого бархату
А роскинал-де по полю по чистому
По тому же по роздольицу шырокому;
140. Роспинал он-де боцьку з зеленым вином;
Ростоптал он же чяроцьку серебряну
А серебреную чяроцьку позолочену!..»
А говорит-то стары казак Илья Муромець:
«Ты за ето, Добрынюшка непраф будёш!»
145. Говорит-то Добрынюшка таковы слова:
«Уш ты ой еси, стары казак Илья Муромец!
Как стоял у его шатёр ф поле рытого бархата,
А на шатри-то-де потпись была потписана,
И потписана подрезь была — подрезана,
150. И подрезано было со югрозою:
“Ишше хто к шатру приедёт, — жывому тому не быть, —
Жывому-де не быть, прочь не уехати!”
Нам боецьсэ югроз дак богатырскиех —
Нам нечего ездить делать во полё поляковать!»
155. А говорыт тут стары казак Илья Муромец:
«Ты за это, Дунаюшко, непраф будёш;
А ты зацем же веть пишош со югрозами?
А мы поедём-ко теперице ф красен Киев-град,
А мы поедём ко князю ко Владимеру,
160. А поедём мы тепере на великой сут<д>!»
Скоцили ребятушка на добрых коней,
И поехали ребята ф красен Киеф-грат
А ко тому они ко князю ко Владимеру.
Приежжали ребятушка ф красен Киев-град,
165. Заходили ко князю ко Владимеру.
Говорыл тут Дунаюшко сын Ивановичь:
«Уш ты солнышко Владимер стольнекиефской!
Как стоял у мня шатёр ф поли рыта бархату;
Во шатри была боценька з зеленым вином;
170. А на боцьки и была цяроцька серебряна
И серебряная цяроцька позолочена,
Подаренья короля было ляховиньского.
Он розорвал шатёр мой рытого бархату,
Роспинал он-де боценьку з зеленым вином,
175. Ростоптал же он цяроцьку серебрянну
А серебряну цяроцьку позолочену!..»
Говорит тут Владимер стольнекиевской:
«И за ето, Добрынюшка, ты непраф будёш!»
А говорыт тут Добрынюшка таковы слова:
180. «Уш ты солнышко Владимер стольнекиевской!
И стоял у его ф поле черле́н шатёр;
А на шатри-то-де потпись была потписана,
И потписано-то было со югрозою:
“А ишше хто к шатру приедёт, — дак жывому не быть,
185. А жывому тому не бьггь, проць не уехати!”
А нам бояццэ угроз дак богатырские —
Нам нецего ездить во полё поляковать!»
А говорыт тут Владимер таковы слова:
«И за ето, Дунаюшко, ты непраф будёш;
190. И зацем же ты пишош со югрозами?»
А посадили Дуная во темной подгреб же
А за те жа за двери за железные,
193. А за те же замочики задвижные.