Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3

Ис<з> Киева ехать до Чернигова
Кабы три девеноста было мерных верст,
А кругом-то дорожечка ровно деветь сот.
А залёгала дорошка прямохожая,
5. Прямохожая дорошка прямоежжая:
А не конному, не пешому проходу нет,
А и доброму молоццу проезду нет,
А и серому волку прорыску нет,
А и черному ворону пролету нет:
10. А сидит Соловеюшко розбойницёк.
А там срежалса удаленькой доброй молодець
А стары-де казак Илья Муромець;
Он клал-де веть заповеть великую
А проехать и дорогу прямохожую
15. Мез<ж> заутреной-обедьней воскрисеньскою
А привести Соловья ф красен Киев-грат,
А не вымать из налучишша туга луку,
Не вымать ис кольцюжын каленой стрелы.
А он седлал-де, уздал себе коня доброго:
20. Он накладывал уздеценьку тесмянную;
Он накладывал седёлышко черкальскоё;
Он вязал-де потпруги да шолку белого
А ишше белого шолку шамахиньского,
А двенаццать потпруг да фсё шелковыя,
25. Он тринаццату потпругу церес хребетну кость:
«А нам не ради басы, а ради крепости —
А не оставил бы конь миня на чистом поли
А и серыем волкам меня на потарзанье,
А и черным-то вранам на погра́енье!»
30. А только видели: молодець на коня скоцил —
А не видели поески молодецкое.
Только видели: ф поли курева стоит,
Курева-де стоит, дак дым столбом валит.
Выежжает-де старой на чисто полё,
35. А он на то же на роздольицо шырокоё.
А пот старым-то конь наубел весь бел,
Грыва-хвос<т> у его дак научерн-черна;
А сидит-де старой на добром кони:
А голова-де седа, да борода бела;
40. А бутто скацет жемцюг да россыпаицсэ, —
А у старого волосинки переменяюцсэ.
А ишше едёт-де старой-от чистым полём.
А не туця во поли подымаласе,
А не облако ис поля накаталосе, —
45. Накрывало станисьницькоф числа-сметы нет:
А хотят старика они бить и грабити,
А хотят старика они испоха́бити[14]

.Говорыт же им старой-от седатое-т:
«Уш вы ой еси, станисьницьки фсё мелкие!
50. А ишше бить-то вам старого ноньце не по што,
Да и взеть-то у старого вам нецего:
Золотой казны с собою у мня не слуцылосе,
И серебра у мня с собою не погодилосе, —
Только взято на чяроцьку на винную,
55. А на винну на цяроцьку а подорожную
А не мношко, не мало — петьсот рублей».
Они стали приступать к ему пуще старого:
А хотят старика они бить и грабити,
А хотят старика они испоха́бити.
60. Говорыт же им старой-от, седатой-от:
«Уш вы ой еси, станисьницьки фсё мелкия!
Ишша ес<т>ь у мня шубоцька собо́лья
Ишша черные соболей сибирьскиех;
А потянута шупка хрусьцятой камкой;
65. А у шубочьки пугофки вольячьние:
Кабы ли́ты во льяк[15] были красного золота
А выли́ваны соловьи, птицы садовыя;
А у шубоцьки петёлки шелковыя
Ишше белого шолку шамахиньского;
70. А ишше стоит эта шубочька петьсот рублей:
Подаренья Владимера стольняго киефского».
А они стали приступать к ему пушше ста́рого.
А хотят старика они бить и грабити,
А хотят старика они испохабити.
75. Говорить же им старой-от, седатой-от:
«Уш вы ой еси, станисьницьки фсё мелкия!
А ишше бить-то вам ноньче не по што,
А и взеть-то у старого вам нецего:
Ишше ес<т>ь у мня кольцюжына* каленыех стрел;
80. Ишше кажная стрела стоит по пети рублей;
А ишше трём я стрелам дак и цены́ не знаю́:
А было врезано каменьё самоцветное, —
А мне слуцицьсе-де ехать ноцью ф по́темьи,
А кидают они лучи подзорные!..»
85. Они стали приступать к старому пушше старого:
А хотят же старика они бить и грабити,
А хотят же старика они испохабити.
А и первую заповеть старой розрушивал:
Он вымал из налуцишша тугой лук,
90. А он тугой-де лук да фсё розрыфцивой;
Он вымал ис кольцюжын калену стрелу.
Ишше стрелил-де старой-от во сырой дуп<б>:
А розлетелсэ сырой дуп<б> во череньё же,
Тут прибило станисьницькоф — цисла-сметы нет,
95. Цисла-сметушки нет, пересметушки.
Кабы едёт-де старой-от цистым полём,
А доежжал же до лесоф он до брянские;
А заросла тут дорожецька прямохожая.
А слезывал-де старой он со добра коня;
100. Он одной-то рукой коня ведёт,
А другой-то рукой он и лес и рвёт,
Он лес веть рвёт и мосты мостит.
А садилса старой он на добра коня,
Доежжал до Соловья он вёрст как за дваццэть.
105. А услыхал Соловеюшко-розбойницёк
А он сильню поеску богатырьскую;
А засвистел Соловей по-соловьиному,
Зашыпел Соловейко по-змеинному,
Заревел Соловеюшко по-зверинному:
110. А пот старым конь пал веть о́караць.
А ишше бьёт-де старой коня по крутым бедрам:
«Уш ты конь же мой, конь, да лошадь добрая!
Не слыхал ле ты свисту соловьиного?
Не слыхал ле ты рёву зверинаго?
115. Не слыхал ле ты шыпу змеинаго?..»
А пот старым-то конь веть стал на ноги.
А подъежжает стары казак Илью(я) Муромець
Ко тому же гнезду ко Соловьиному:
А на двенаццати дубах было на столетниех
120. Да сидил Соловеюшко-розбойницёк.
А вымал-де старой из налучишша тугой лук,
А он тугой-де лук свой розрыфцивой;
А он вымал ис кольцюжын калену стрелу —
Он стрелил в Соловья-ле да розбойника.
125. Он попал Соловью он во правой глас<з>.
Тут слетел Соловеюшко-разбойницёк,
Он слетел Соловеюшко, как офсяной сноп.
Тут берёт стары казак Соловеюшка,
А согибает его он в бора́ньей рок<г>;
130. А привешиват Соловья он ко стремяну —
А повёс Соловья он ф красен Киев-град.
Он едёт дорогой прямохожою —
А доехал до дому до Соловьяго;
А говорыт Соловья его старшая доць:
135. «А евон едет батюшко, молоцца везёт».
А посмотрела да его меньшая доць:
«А не батюшко молоцца везёт, молодець — батюшка!»
Тут скоцила жена Соловья-розбойника:
«Уш вы ой еси, детоцьки мои родимые!
140. А вы подите отмыкайте глубок подгреп,
Вы берите казны фсё бещотное —
А выкупайте у молоцца своего батюшка,
А вы упрашивайте его и уговаривайте!»
А приежжаёт стары казак к его дому;
145. А тут стрецяют Соловья дети родимые,
Неучтиво со старым поговарывают.
Ишше это-де старому не понравилось:
Он выхватывал сабельку вострую —
А пересек-перерубил Соловья породушку,
150. А не оставил Соловью он на семяна.
А поехал стары казак в стольне-Киёв-грат
Ко тому он ко князю ко Владимеру.
Заежжаёт стары казак на шырокой двор,
А становит коня ко красну крыльцу —
155. А заходит стары казак на красно крыльцо:
А ступешек до ступешка да изгибаицсэ.
А у князя-та Владимера идёт почесьён пир.
А заходил стары казак в грыдню княженевскую —
Он ступаёт во грыдьню ногой правою,
160. Он крест-от кладёт по-писаному,
Он поклон-от ведёт по-учоному,
Он на фсе на четыре кругом стороны,
Он князю Владимеру ниско кланеицсэ,
Он кнегинушки Опраксеи целом де бьёт,
165. Он целом-де бьёт, да ниско кланеицсэ.
А говорит тут Владимер стольнекиевской:
«Уш ты здрастуй, удаленькой доброй молодець!
Ишше коёго города, ты коей земли?
Ишше коего отца-матери?
170. Ишше как, молодец, тебя именём зовут?»
Отвечаёт стары казак Илья Муромець:
«Я из города-города из Мурома,
Ис того я села Карачарова;
Я кресьянской сын деревень(с)кой же;
175. А Ильей и меня зовут да и Ивановицем!»
А говорыт княсь стольней киевской:
«А наливайте-ко чярочьку зелена вина,
Подавайте Ильи сыну Ивановичю».
Тут примаицсэ старой за чару единой рукой,
180. А выпиваёт он чарочьку к едину духу.
А наливали-де чарочьку по фторой-де рас<з>,
Подносили Ильи сыну Ивановицю —
А выпивал-де Илья цяру к едину духу.
А наливали-де цяроцьку по третьей рас<з>,
185. А подавали Ильи сыну Ивановичю —
А выпивал Илья чярочьку к едину духу.
Ишше стал-де Илья ноньце навесели,
Ишше стал же Илья поговаривать.
А говорит княсь Владимер таковы слова:
190. «Уш ты ой еси, удаленькой доброй молодець!
Ты которою дорогой ехал в красен Киев-грат?»
Отвечяёт Илья сын Ивановиць:
«Уш я ехал дорожецькой прямохожою,
Прямохожою дорошкой ехал прямоежжое!»
195. А говорыт ему Владимер стольнекиефской:
«Уш ты ой еси, Илья ты сын Ивановиць!
А ишша как же проехал Соловья-розбойника?»
Говорыт тут Илья сын Ивановиць:
«Уш ты ой еси, Владимер стольнекиевской!
200. Я привёс Соловья к тебе в стольне-Киеф-грат!»
А говорыт тут Добрынюшка Микитичь же,
Говорыт же Олёшенька Поповиць-от:
«А в оцях же детинушка завираицсэ —
А напилсэ детина зелена вина!
205. Ишше где ёму проехать дорога прямохожая,
Прямохожая дорошка прямоежжая?
Залёгла эта дороженька ровно триццать лет!»
А говорит тут Владимер стольнекиевской:
«Уш ты ой еси, Добрынюшка Микитиць млад!
210. Ишше ой еси, Олёшенька Поповиць-от!
Вы подите посмотрите у добра коня,
Ишше ес<т>ь ле Соловеюшко-разбойницёк?..»
А ставаёт Добрынюшка на резвы ноги.
А пошли-де с Олёшенькой Поповичем
215. А проверить молоцца деревеньскаго,
Доходили до коня Ильи Муромца:
А стоит его конь Ильи Муромца,
А привязан Соловеюшко ко стремяну.
А пошли они во грыдьню княжоневскую
220. А сказали князю Владимеру:
«Уш ты солнышко Владимер стольней киевской!
А ишше правда-де, верно, доброго молоцца:
И ве<и>сит Соловеюшко-розбойницёк!»
А говорыт-то Владимер стольнекиевской:
225. «Уш ты ой еси, Илья сын Ивановиць!
Ты застафь Соловья петь по-соловьему,
А зашыпеть ёму по-змеиному
Да заревети ёму по-туриному!»
Тут пошли-де со князём на шырокой двор;
230. А подходил стары казак ко добру коню,
А отвязал-отстёгнул он от стремена:
А ишше ну-ко, Соловеюшко-розбойницёк!
А засвисти, Соловеюшко, ты <в>полсвиста,
Зашыпи, Соловеюшко, ты <в>полшыпа,
235. Зареви, Соловеюшко, ты <в>по́лрева;
А ты потешь-ко-сь князя со боя́рами,
Со могучима его со богатыреми».
А засвистел Соловеюшко во весь свист,
А зашыпел Соловеюшко во весь шып,
240. А заревел Соловеюшко во весь рёф:
А фсе кнезья-бояра с ног попадали,
Ишше сильние могучие богатыри
А на карацьках по двору они заползали,
А едва княсь Владимер он жыв стоит
245. Он со той душой кнегиной он Опраксией.
Он едва княсь Владимер слово вымолвил:
«А уш ты ой еси, стары казак Илья Муромець!
Ты уйми Соловеюшка-розбойника!»
Ишша стал старой унимать Соловеюшка;
250. А ишша этому Соловеюшко не веруёт,
И поёт Соловеюшко громче прежняго.
А на это же старой осержаицсэ;
Он выхватывал в саду он столетьней дуп<б>,
Он брякнул Соловеюшка-розбойника.

255. Ишше тут по Соловью славы поют,

256. А славы-де поют да старину́ скажут.