Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 3

Да три года жыл Добрынюшка да конюхом;
Да три года жыл Добрынюшка придверьничком;
Да три года жыл Добрынюшка-ле ключником,
Ключником Добрынюшка-замочьником,
5. Золотой-де казны да жыл учотщиком.
Тому времени минуло да ровно деветь лет.
На десят-от год тут здумал ехать во чисто полё
Да во то где роздольицо во шырокоё.
Да пошол где Добрынюшка-ле на конюшын двор,
10. Брал он своёго да коня доброго,
Да седлал-де, уздал да коня доброго,
Да застегивал двенаццэть да потпруг шолковых
(А шпёночьки у их были булатныя!)
Да тринаццату тянул да церес степну кость да збруню богатырьскую, —
15. Он не ради басы, дак ради крепости,
Ради убору да лошадинного,
Ради бы поески да молодецькое:
Не оставил бы конь дак во чистом поли.
А садилсэ Добрынюшка на добра коня,
20. А поехал Добрынюшка во чисто полё.
Темны леса да приизъедучи,
Черны-ти грязи да приискакучи,
Выехал Добрыня да на чисто полё
А на то где роздольё да на шырокоё,
25. Да на те где шоломя на ровныя
Да на ровны-ти шоломя окатисты.
Да завидял тут Добрынюшка на чистом поли
Да завидял он, тут на поли стоит черн шатёр.
А поехал Добрынюшка к черну шатру.
30. Приежджаёт Добрыня да ко черну шатру, —
Да стоит тут у черна шатра бочька да з зелёным вином,
Да на бочьки бы положена братынечька бы серебрянна.
А соскакивал Добрынюшка з добра коня;
Заглянул бы Добрынюшка во черны шатёр, —
35. А в черном-де шатри да никово веть не случилосе.
Брал он братынечьку серебряну,
Да нацедил он братыню да зелёна вина
(Да не мала, не велика — да полтара ведра!);
Выпивал-де Добрынюшка братынечьку к едину духу.
40. Нацедил он братыню да он-ле фторую,
Выпивал он братынечку-ле фторую.
Нацедил он братынечьку-ле третью же,
Выпивал он братыню-ле третью же.
Тут-то Добрынюшка хмелён он стал.
45. Да написано на бочьки было подрезано,
Да подрезаны-ти подрези глубокия:
«Ишше хто же приедёт тут к моёму тут к черну шатру
А напьецьсе тут з бочьки да зелёна вина,
Розобьёт мою бочьку да з зелёным вином,
50. Да ростопцёт-ле братынецьку серебрену
Да прырвёт-притрёпать да мой-от черн шатёр, —
Да тому же на свети да жывому не быть».
Тут-то Добрыни за беду стало,
За велику-де досаду да показалосе.
55. Он розбил тут-то бочьку да з зелёным вином,
Ростоптал-де братынечьку серебряну;
Да прирвал-притрёпал да он тут черн шатёр,
Да на то место поставил да свой-от бел шатёр.
Повалилсэ тут Добрынюшка во бел шатёр,
60. Тут-то Добрынюшка веть заспал же.
Да ездил Дунай-от по чисту полю.
Приежджаёт-де Дунай да из чиста поля.
Приежджаёт Дунай да ко своёму-ту черну шатру:
Да черна где шатра дак не слуцилосе,
65. Да на то место поставлён да стоит бел шатёр;
Да розбита тут-то бочька да з зелёным вином;
Да ростоптана братынечька серебряна;
Да прирван-притрёпан да его черн шатёр,
Да на то место поставлён тут-то бел шатёр.
70. Тут-то Дунаюшку за беду стало,
За велику досаду показалосе.
Да соскакивал Дунай-от з добра коня,
Забежал-де Дунаюшко во бел шатёр,
Выхватил он свою да саблю вострую,
75. Да хотел он срубить дак буйну голову.
Сам же Дунаюшко роздумалсэ;
Да сонного губит — да що тут мёртвого;
Лутше тут его да побудит будёт!..»
Да будил он Добрынюшку Мекитичя:
80. «Тебе полно тут спать, ноне пора ставать.
Выходи-тко, Добрыня, да ты на улицу;
Мы теперице с тобой да нынь побратаимсе;
Чья же тут на поли да будет Божья помощь?
Ты зачем ты розбил мою бочьку да з зелёным вином,
85. Ростоптал где тут братынечку да серебрену,
Прирвал-притрёпал да мой-от черн шатёр?»
Пробужалса Добрыня от крепкого сну,
Выходил-де Добрынюшка на улицю
Да има́л-де своёго да коня доброго.
90. Да садились молоччики на добрых коней;
Они съехались робята, поздоровались.
Не два сокола вместях они слеталисе, —
Да два молоцца они да тут съежджалисе.
Они съехались робята да поздоровались,
95. Они вострыма-ти копьеми кололисе, —
По насадочькам у их копейца посвёртывались:
Не один они друг друга не ранили.
Они бились тут палицеми буёвыма, —
В руково(я)точьках палочьки розгорелисе:
100. Не один они друг друга не ранили.
Они острыми-ти саблеми рубилисе, —
Фсе они сабли да прищорбали веть:
Не один они друг друга не ранили.
Нецим удалым стало воёватисе;
105. Да соскакивали они тут да з добрых коней,
Схватывались они да тут плотным боём, рукопашкою.
Они билисе-водились да целы суточьки
Да сворочали тут матушку сыру землю,
Фсё ровно тут зделали желтым песком.
110. Нынече было да во ту пору
Ездил бы Олёшенька по чисту полю;
А завидял он-ле драку тут куласьней бой,
Одёржал он своёго да коня доброго,
Да думал-де Олёшенька тут думушку.
115. Сам-от Олёшенъка роздумалсэ:
«Это хто же на поле деруцце же?
Как руськой-от дерецьсе тут не с верным же,
Надо бы тогда руському-ту помощь дать.
Да обе-ти деруцьсе дак они руськи же,
120. Надо их тут будёт рознеть же веть!..»
Да поехал Олёша да к ихной драки же.
Приежджаёт Олёшенька тут к им же веть
Да завидял: деруцьсе да обе руськи же.
Да соскакивал Олёшенька з добра коня,
125. Ростолкал ихну драку тут, куласьней бой.
Стал где Олёшенька выспрашывать:
«Да оп цём деритесь да оп цём ссоритесь?
Стал-де Добрынюшка росказывать:
«Ездил тут я дак по чисту полю
130. Да увидял, тут на поли стоит черн шатёр.
Я приехал тут веть я тут да к черну шатру, —
Да стоит у черна шатра бочька да з зелёным вином,
Да на бочьки тут положона братынечька была серебряна.
Брал я братынечьку серебряну,
135. Нацедил я братыню да зелёна вина —
Выпивал я братыню да зелёна вина;
Нацедил я братыню ту-ле фторую —
Выпил братынечьку ту фторую;
Нацедил я братыню ту-ле третью же —
140. Тут-то стал да я хмелён же веть.
Да написано на бочьки было подрезано,
Были подрези на ей да тут глубокия:
“Хто приедёт тут к моёму тут к черну шатру,
Нацедит тут из бочьки да зелёна вина,
145. Да роз(о)бьёт-розломат мою бочьку да з зелёным вином,
Да ростопчот братынечку серебряну,
Розорвёт-рострёпат да мой-от черн шатёр, —
Да тому же бы на свети да живому не быть!”
Тут-то веть мне да за беду стало,
150. За велику досаду да показалосе.
Да розбил тут я бочьку да з зелёным вином,
Ростоптал я братынечьку серебряну,
Да прырвал-притрёпал дак его черн шатёр,
Дак на то место поставил да свой-от бел шатёр».
155. Росудил Олёшенька Поповичь веть;
Овинил он Дуная сына Ивановича:
«Наши руськи не ставят тут черных шатроф!»
Дак опутали Дунаюшка во путинки шолковыя,
Повезли тут его да в стольне Киев-град.
160. Да прывозят ко Владимёру да стольнекиевскому.
Стал бы Владимёру Добрынюшка росказывать:
«Я выехал тут, Добрынюшка, да во чисто полё
Да во то где роздольицо во шырокоё
Да на те где на шоломя на ровныя
165. А на ровны-ти шоломя окатисты;
Да завидял, тут на поли стоит черн шатёр;
Да поехал тогда было к черну шатру.
Я приехал к ему тут веть к черну шатру,
Да соскакивал тут я дак тут з добра коня;
170. Я взглянул-посмотрел да я во черн шатёр, —
Во черном-де шатри дак некого дак не случилосе,
Да стоит у черна шатра бочька да з зелёным вином,
Дак на бочьки тут положона братынечька серебряна.
Брал я тут братынечьку серебряну,
175. Нацедил я братыню да зелёна вина —
Выпил я братыню да зелёна вина.
Нацедил я братыню-ту-ле фторую —
Выпил братыню да я ле-фторую.
Нацедил я братыню ту-ле третью же —
180. Выпил братынечьку-ли третью же.
Тут-то веть я дак веть хмелён стал.
Да написано на бочьки было подрезано,
Да подрезаны тут подрези глубокия:
“Хто приедёт тут к моёму тут к черну шатру,
185. Розобьёт мою бочьку да з зелёным вином,
Да ростопчот братынечку серебряну
Да прирвёт-притрёпат да мой-от черн шатёр, —
Да тому бы на свети да жывому не быть”.
Тут-то веть мне да за беду стало,
190. За велику досаду показалосе.
Я розбил тут-то бочьку да з зелёным вином,
Ростоптал я братынечьку серебряну;
Да прырвал-притрёпал да я-ле черн шатёр,
Да на то место поставил да свой-от бел шатёр.
195. Повалилсе я во свой-от во бел шатёр,
А выпыфши тут я да веть и заспал же.
Он приехал, Дунай, дак ис чиста поля,
Розбудил он меня да от крепкого сну,
Стал он тут звать дак он на улицю:
200. “Уш мы съедимсе с тобой — дак поздороваимсе;
Чья будёт на поли Божья помошш?..”
Пробужалса тут я да от крепкого сну,
Выходил тут я да из бела шатра,
Выходил тут веть я дак на улицю.
205. Да садились мы, удалы, на добрых коней,
Тут съехались мы — дак поздоровались:
Вострыма копейцеми кололисе;
По насадоцькам они у нас посвёртывались —
Не один мы тут друга да не ранили.
210. Билисе тут палицэми буёвыма,
В руков(ят)очьках палочьки розгорелисе —
Не один мы веть друг друга да не ранили.
Вострыма-ти саблеми рубилисе —
Не один мы веть друг друга да не ранили.
215. Нецим нам, удалым, да стало воёватисе;
Да соскакивали мы было з добрых коней,
Схватывалисе мы тут плотным боём
Да плотным-де боём дак рукопашкою
Да билисе-водились да челы суточьки.
220. Да приехал бы Олёшенька из чиста поля,
Ростолкал нашу драку — да тут куласьней бой.
«А суди ты, Владимёр, коей пра́ф, винова́т!»
Россудил бы Владимёр, да овинил да он Дуная сына Ивановичя.
Собирал он бояр дак своих думных же:
225. «Уш вы ой еси, бояра да мои думныя!
Уш вы думайте-тко думу да за ёдиное.
Ище наши-ти веть руськи да ездят по чисту полю,
Дак не ставят бы они дак тут черных шатроф,
А возят с собой бы они белы шатры.
230. Мы куда тут Дуная будём девати же?
Да сослать ёго во сылки-ти во дальния
Да во ту же ёго силу неверную, —
Он приедёт тут с неверныма в столн-ёт Киев-град,
Выпленит тут наш да стольне Киев-град!
235. Дак повесить тут на виселицю высокую,
Ле посадить-де ёго во темны подгрёба?..»
Они думали тут думу да за единоё,
Да придумали они да тут посадить Дунаюшка во погрёбы:
«Уш ты ой еси, да Владимёр стольнекиевской!
240. Собирай ты голей да ты кабацких же
Да копай-ко-се ты да веть глубок погрёп,
Засади-тко Дунаюш(к)а в темён погрёп!..»
Собирал он голей да тут кабацких же.
Да копали голи они темён погрёп,
245. Посадили Дунаюшка во глубок погрёп,
Задергивали тут полосы жалезныя,
Засыпали хрящом дак — мелким каменьём.

248. Тут-то Дунаюш(к)о и кончилсэ.