Архангельское

В Первом зале Гюбера Робера архитектурные вертикали – высокие картины и двери – гармонируют с постройками на картинах, создавая впечатление стройности, легкости интерьера, наполненного светом и красками. Связь искусства с природой подчеркивают зеленые оттенки потолка и цветочно-травяная роспись над коричневой гладью стен. Пейзажи Робера с их растительностью фантазийного вида сливаются с пейзажами реальными, которые видны сквозь стекло двустворчатых дверей. Из-за обилия зелени – живописной и настоящей – зал смотрится не парадным помещением дворца, а садовым павильоном. Видимо, именно этого и добивался зодчий, разместив посреди комнаты скульптуру, на низком массивном пьедестале, явно выполненную для парка – «Воин, надевающий доспехи». Человеческое начало как ненавязчивое дополнение к природному присутствует здесь благодаря мраморным бюстам «Холерик» и «Меланхолик» – сделанные из мрамора неизвестным скульптором XVIII века, они аллегорически представляют два противоположных темперамента.

В настоящее время работы Гюбера Робера имеются, помимо России, и в других странах, но даже во Франции они не входят в декоративный ансамбль, каким может похвалиться музей в Архангельском. К счастью, он остался таким, каким его хотел видеть сам Робер. Первый салон еще при Юсуповых считался лучшим в Европе по интерьеру, созданному специально для размещения полотен. Комната была настолько хороша, что потомки Николая Борисовича не сочли нужным вносить в нее какие-либо изменения или дополнения.

Почти прежним остался и Второй зал Гюбера Робера. Единственным, что не стояло здесь в старину, является вольер-жардиньер – предмет эффектный и очень модный в середине XIX века. Под сложным иностранным названием скрывается всего лишь комнатный садик, о чем свидетельствует сам термин: французское слово «jardin» по-русски означает «сад». Русские именовали жардиньерками маленькие круглые или квадратные столики, куда ставили горшки с цветами. Во дворце Юсупова несколько таких конструкций соединились в одну, центром которой была большая клетка с живыми птицами. Все это размещалось в середине зала внутри декоративной ограды.

Роспись потолка во Втором зале Гюбера Робера

Второй зал Гюбера Робера повторяет Первый по очертаниям и по сути, ибо имеет такую же восьмиугольную форму и также украшен работами знаменитого француза «Водопад», «Пастушок», «Пейзаж с осликами» и «Пейзаж с быком», «Странствующие музыканты», «Павильон Аполлона и обелиск». Последняя изображает один из уголков парка в Архангельском. Еще один образ, вернее, туманное напоминание об усадьбе, – посуда в росписи потолка, похожая на ту, которою делали на фарфоровом заводе Ламбера.

Робер имел репутацию замечательного колориста. Он мастерски изображал зелень, дрожащую листву, бурные потоки и спокойную гладь воды, шероховатость скал, легкую дымку тумана, славился передачей оттенков, особенно зеленых, серых и коричневых, которые у него выходили мягкими и воздушными. Того же хотел добиться и художник, оформлявший салон, где предполагалось развесить полотна Робера. Стены и потолок этой комнаты покрыты гризайлью, а в отдельных местах роспись плавно переходит в лепнину. Четко выписанные букеты сирени, золоченая посуда, птицы с ярким оперением смотрятся очень натурально, хотя в целом настенные картины, в отличие от станковых, условны и нарочито декоративны.

Говорили, что Робер не любил рисовать людей, не делая исключаения для самого себя. В отсутствие автопортрета личность знаменитого художника можно представить, взглянув на картину «Павильон Аполлона и обелиск», где две мужские фигуры являются изображениями самого автора (мастер за мольбертом) и его друга, не менее известного живописца и гравера Жана Оноре Фрагонара.

В юсуповскую пору от угловой комнаты с низким потолком начинались личные покои князя – спальня, туалетная и кабинет. Отнесенные в сторону от парадных апартаментов, они были скромны как в отделке, так и по размерам. Небольшая площадь вообще отличала жилые помещения, поскольку в этом случае их легче было отапливать. Через несколько лет после смерти Николая Борисовича его спальня превратилась в выставку пленительных творений Пьетро Ротари, получив соответствующее название.

Потомственный художник родом из Вероны, он чаще всего писал портреты, получая заказы от самых высокопоставленных лиц Европы. Его услугами пользовались итальянские короли, австрийская эрцгерцогиня Мария-Терезия, дрезденский курфюрст и, наконец, русская императрица Елизавета Петровна, приглашением которой Ротари воспользовался только для того, чтобы увидеть Петербург – город, где долго жил и умер в 1762 году.

Салон Ротари