Архаос

Пропускной пункт, к которому мы довольно быстро приближались, от чего меня пробрал озноб, представлял собой небольшое кирпичное строение с тонированными окнами на каждой стороне. Не успели мы подойти к нему, как железная дверь в боковой части постройки отворилась. Эйман – так звали этого норда, тело которого представляло собой громаду мышц и средоточие неистовой мощи. Его хмурое лицо всегда выражало только одну эмоцию – подозрение. Остальные, похоже, остались наблюдать изнутри.

Великан преградил нам путь, и не произнося ни слова, выудил из кармана два «браслета безопасности» – один для Рояла, второй для меня. Это являлось обязательным условием ухода за территорию центра таких, как я. На моего наставника ложилась полная ответственностью за мою безопасность. Браслеты были подключены друг к другу, для того чтобы мы с Роялом не отдалялись друг от друга дальше, чем на двадцать метров, в противном случае они сигнализируют об этом охране, и тогда нам обоим несдобровать.

Громадный норд махнул рукой кому-то по ту сторону тёмного окна, что стало неким сигналом открыть проход. Одна из секций ограждения с протестующим металлическим скрежетом поползла влево, являя взору укатанную дорогу, ведущую сквозь окрестный лес в город.

Здоровяк, не спеша, отошёл в сторону, предоставив нам возможность продолжить путь.

– Доброго дня, Эйман! – через плечо бросил мой спутник. – И смажьте вы уже наконец эту чёртову железяку. Невозможно слушать.

Словно насмехаясь над замечанием Рояла, секция с ещё более оглушительным скрипом закрыла проход за нашими спинами. Свобода. Пусть и недолгая, но всё же свобода.

Когда мы с Роялом пристегнули ремни безопасности, я решила поинтересоваться:

– Куда ты вчера уезжал?

Он замер, но почти сразу ответил:

– У меня в городе есть друзья. Они пригласили меня к себе, а что?

– Или подружка? – предположила я, возвращаясь мыслью к Асте.

Наставник глядел на меня сквозь тёмные непроницаемые очки.

– Если и так?

Действительно, чего это я? Роял сам разберётся, когда и с кем ему встречаться. Я перегибала палку со своими неуместными расспросами.

– Нет, ничего! – я изобразила веселье, чтобы развеять внезапно сгустившееся напряжение в тесном пространстве салона. – Поехали!

Часть пути я корила себя за то, что вообще завела этот разговор.

IV

Почти день ушёл на то, чтобы объехать весь остров, вернее ту его часть, что именовалась Имморталом и была обжита нордами. Большая же площадь суши представляла собой труднопроходимые дождевые леса – дикие вечнозелёные места, где полноправными хозяевами были четвероногие представители местной фауны. Преградой между нами служила опоясывающая весь город черта – защитный барьер, позволяющий не опасаться, что какой-нибудь забредший дикий зверь навредит жителям города.

Мне по-настоящему нравился Иммортал: уютные улочки, утопающие в зелени плодородных деревьев, очаровательные одноэтажные домики по внешнему кругу города, в которых селились норды и солидные многоэтажные здания внутреннего круга, где кипела работа. Каждый житель был винтиком в этой системе, и всех устраивало такое положение дел. Все трудились на благо своего народа, и все имели доступ к этим благам. Мы достигли того, к чему люди со своей идеей индивидуализма так и не пришли за свою долгую историю, как бы не стремились к этому.

В мои первые годы жизни мне было совсем не ясно, зачем покидать такое чудесное место, настоящий рай посреди океана. И однажды я задала этот вопрос Роялу, на который он дал исчерпывающий ответ – остров умирает. Процессы, происходящие в толще земной коры, которые соединили в далёком прошлом шесть материков в единый, продолжаются и по сей день. Когда только норды заняли этот кусочек земли, он был почти в два раза больше своих нынешних размеров, и со временем стало понятно, что остров постепенно уходит под воду.

Нашей последней остановкой на сегодня стал дикий пляж. Мы оставили машину на краю дороги, а сами двинулись к берегу, скользя вниз по песчаному склону. Пару раз я не удержала равновесие и проехалась на спине, заливисто хохоча при этом. Я высвободила стопы из сандалий, погрузив пальцы ног в мириады крохотных песчинок, а затем бросилась бежать к морю, расправив руки словно крылья в попытке обнять мчащийся навстречу солёный бриз. Позади послышался смех Рояла. Пускай, смеётся. Сейчас, вдали от неустанного взора камер и глаз, можно было расслабиться и делать всё, что вздумается, даже если моему наставнику это, вероятно, казалось смешным и нелепым.

Мы оба зашли по щиколотку в тёплую воду, любуясь безбрежным небосводом окрашенным в пурпур предзакатным солнцем. Его рука обнимала меня за плечо, прижимая к себе. В моменты, подобные этому, я напрочь забывала обо всём, что снедало меня изнутри: прошлое, настоящее и будущее меня и моего народа в этом мире. Я старалась сохранить в памяти мгновения, когда чарующая красота мира вокруг заставляла расслабиться и на краткий миг перестать беспокоиться о том, кто я и зачем создана.