Архей. Караванщики Анвила

Эфит испугался не зря. Варвар оставил от голов мертвецов только кроваво-мозговое месиво.

– Да что за проклятие! – глаза ветерана потемнели. Частота его дыхания усилилась. А в ладонях показался едва различимый свет.

– Расслабься, – северянин ухмылялся. – Теперь проклятие снято. А-ха-ха-ха-ха-ха, – он заржал и громко потопал по ступеням вниз.

Пока ветеран боролся с нарастающей яростью, Ослябя перетаскал то, что осталось от обитателей дома на кровати. После вышел в середину комнаты, перекрестил себя и принялся молиться в слух.

– О, госпожа Эсмей! Обласкай души убиенных. Пусть их помыслы черны, а души увязли во грехе, но позволь заблудшим обрести покой.

Паломник не успел закончить. Огонь сорвался с ладоней ветерана. Струя огня пронеслась мимо и ударила в труп Змея. Ослябя отскочил и повернулся, но Эфит уже опустил руки. От него к потолку поднимался серый дым.

– Ты что, чародей?

– Нет, – страж опустил взгляд. – Использую магические свитки, – он похлопал рукой по перевязи со свернутыми пергаментами.

– А. Ну ясно, – паломник пожал плечами. – Приходи к шатрам, мы с дедушкой собирались помочь крестьянам местным. Вместе, стало быть, интереснее, – Ослябя, улыбнувшись, махнул рукой. – Ладно, не благодари! – Он весело спустился вниз, оставив стража наедине с разгоравшимся трупом.

Лунный свет хорошо освещал улицы. Паломник шел мимо покосившихся лачуг, гордо размахивая новым оружием. Здоровенный волкодав облаял парня из-за низкого, местами развалившегося дувала. Ослябя попятился и чуть не наступил на нищего, сидящего с протянутой рукой.

– Ой, прости, добрый человек, – парень с тоской поглядел на лохмотья, висевшие на худом теле. – Ща, обожди, – он скинул со спины дорожную сумку и запустил в нее руку. Нащупав последние три серебряника, паломник ссыпал их в ладонь попрошайки.

Нищий вцепился в протянутую кисть, припал к ней губами и тут же вложил в нее записку. После это раскланялся и поспешил удалиться. Ослябя недоумевая смотрел ему в след.

– Вот чудак, – парень почесал затылок и повертел в руках кусок желтой бумаги. – Это ж эта… как ее… такой у нас и не бывало. Все на пергаментах этих, – в конце концов, паломник развернул записку и принялся читать, с трудом вспоминая буквы. – Р… а… д-д-д… ч… т-т… о-о-о-о... е-е-е-е… щ-щ-е-е-е… Да ну его! Все равно ничего не разглядеть, – махнув рукой, Ослябя направился к Эразму.

Эразм листал гримуар сидя в кресле, недовольно поглядывая на Шахриет, что все еще спала на его кровати. Ворон пристроился у ее изголовья и чистил перья. Шатер освещали несколько свечей и угли, томившиеся в жаровне рядом с волшебником.

– Дедушка! – паломник ввалился в шатер, откинув полу. – У меня тут письмо.

– Что еще за письмо? – не отрываясь от чтения ответил лорд Пифарей, даже не взглянув на собеседника.

– Это… ну, от нищего, стало быть.

– Ты напился что ли? – Брюзгливый поднял взгляд.

– Да как же… не… во, – парень протянул бумажку, успевшую намокнуть от пота.

Эразм с недовольным видом развернул послание и принялся читать вслух:

Рад, что еще остались люди, готовые ради веры отправиться на край света, рисковать жизнью, но смело идти во тьму с именем Эсмей на устах. Ослябя, я наблюдал за твоим путешествием с того самого момента, когда ты пересек земли Тамора. Но не бойся! Я не желаю вернуть тебя помещику. Меня восхищает твой поступок. Ты сделал тяжелый выбор ради благой цели, и это достойно уважения.

Если твои деяния будут такими же чистыми и благими, как твои стремления, то думаю, что смогу уладить приобретенные проблемы с законом. Знай, что светлые помыслы и каменное мужество перед лицом оскалившегося зла, открывают путь не только в ласковые объятия Эсмей, но и позволяют стереть рамки земной жизни. Когда-то я являлся таким же паломником, но теперь мое положение позволит возвысить тебя, если докажешь, что достоин.

Сейчас мы не можем встретиться. Но я буду наблюдать за тобой. Покажи себя верным последователем Эсмей и другом ордена Рыцарей Меча! И никому не рассказывай об этом письме.