Археология Месопотамии

Военные походы царя обычно происходили в определенное время года. В перерывах между походами царь развлекался охотой, представлявшей еще один очень популярный сюжет барельефов. Этот сюжет находит себе лучшее выражение в резьбе более позднего периода, но есть и серия удачных охотничьих изображений, относящихся ко времени правления Ашшур-нацир-апала [61, табл. 87]. На них представлена, правда, охота в загоне, образованном щитами воинов, куда выпускали львов, и царь мог стрелять по ним со своей колесницы. После охоты царь изображался в сопровождении придворных и музыкантов, совершающим возлияния над телами убитых животных. Покрытые барельефами плиты, относящиеся к этому периоду, достигают 2 м в высоту, а изображения на них расположены в двух регистрах. Однако важнейшая сцена этой серии, на которой царь отдыхает и подкрепляется после охоты, занимает всю высоту плиты. Эта сцена представляет собой как бы эпилог, а изображения духов-защитников по обе стороны от царя напоминают зрителю о божественном покровительстве, которым пользуется монарх. Подобные же изображения «гениев», обращенные лицом к «древу жизни», вновь появляются на большой отдельной плите, расположенной за троном в «тронном зале» северо-западного дворца в Нимруде [61, табл. 90]. Эта плита походит на роскошную настенную драпировку, ее композиция повторяется также на узоре вышивки мантии Ашшур-нацир-апала [61, табл. 41, с. 104]. Как ни странно, религиозная символика появляется на этих скульптурных композициях довольно редко.

Во время правления Салманасара III впервые встречается другой вариант рельефного украшения; его можно увидеть на больших бронзовых воротах в Балавате. Эти ворота представляют собой двустворчатые деревянные двери, каждая из «створок» которых — шириной 1,8 м и высотой 6,1 м — укреплена сбоку на круглой колонне из того же материала. Створки украшались горизонтальными бронзовыми пластинками шириной 28 см, толщиной около 2 мм, причем пластинки пересекали всю дверную створку и продолжались вокруг боковых колонн. Изображения на них созданы методом чеканки, а сцены на рельефах подобны вырезанным на камне. Поскольку вдоль каждой пластинки идут две каймы, высота изображений не превышает 13 см. Сюжеты опять-таки носят повествовательный характер, однако они выглядят живо и впечатляюще [181, табл. 209–214]. Мы видим победу над халдеями на фоне пальм Нижней Месопотамии; захват островной крепости Тир на побережье Средиземного моря и перевозку дани ее властителя на лодках в ассирийский лагерь; холмы и леса на юге Урарту, мешающие продвижению войск. Более необычный эпизод запечатлен в связи с продвижением на север; в горной пещере царь, по-видимому, обнаружил исток Тигра и совершает надлежащее жертвоприношение вместе с воинами, стоящими по пояс в воде, а в это время скульптор высекает на камне барельеф, дабы увековечить это событие [87]. Третья пара ворот из Балавата, ныне восстановленная и возвращенная Иракскому музею, дополняет ту же историю новыми эпизодами [19, с. 442 и примем.].

После того как началось возрождение Ассирии в середине VIII в. до н. э., Тиглатпаласар III построил себе дворец-поместье в Тиль-Барсибе (Телль-Ахмар) на Евфрате в Сирии. В этом дворце вместо каменных барельефов применялась настенная роспись [183]. Изображения нанесены красной, синей и черной красками по белому гипсу, а сюжеты их подобны тем, которые представлены на каменных рельефах. Эпизоды царских походов перемежаются сценами охоты, а место портальных скульптур занимают крылатые «гении». После реставрации в Лувре эти фрески были сравнительно недавно опубликованы [157, табл. I–IV, рис. 109–120, 266 и 336–348].

В каменных барельефах дворцов наследников Тиглатпаласара, построенных в VIII и VII вв. до н. э., появляется ряд новых особенностей. В залах для официальных приемов в Хорсабаде мы видим вместо нарративных изображений статичные композиции, представляющие дворцовый церемониал. Огромные фигуры царя и придворных, некоторые достигают 2,75 м высоты, следуют друг за другом или противостоят друг другу согласно строгому церемониалу; еще заметны следы краски, которая покрывала их волосы, бороды и открытые части тела. Возможности, которые открывались на этих более обширных пространствах, позднее, во время царствования Синаххериба, были использованы художниками для композиций совсем другого рода. Благодаря величине изображений появилась возможность более пространно трактовать исторические эпизоды, добавляя к центральной теме сопутствующие события. С этой целью художники часто отказывались от разделения изображения на горизонтальные полосы. Одно изображение могло теперь занимать всю плиту, при этом допускались новые способы передачи расстояния или степени важности отдельных элементов изображения. Панорамному эффекту этих композиций способствовали и новые детали пейзажа.