Археология: учебное пособие

Помимо производственных объектов еще одним важным элементом инфраструктуры поселений, связывающим их между собой, являются дороги. Ярким примером данного вида археологических памятников являются римские дороги, нормативы ширины которых определяются уже в «Законах 12 таблиц» (Leges XII Tabularum, 451–450 гг. до н. э.). На ровном рельефе их строительство осуществлялось следующим образом. По трассе дороги вырывалась траншея глубиной около 0,8 м; борта траншеи укреплялись каменными вымостками, на дно траншеи укладывались крупные камни. Над ними насыпался слой мелких камней, перемешанных с песком и известью, еще выше – слой песка. И, наконец, сверху укладывались плиты мостовой. На болотистых местах предварительно в грунт вбивались сваи, а затем последовательно укладывались слои булыжника, толченого мергеля, щебня и гравия с землей. Выше располагались плиты мостовой. Дороги имели кюветы для стока воды. Вдоль магистральных дорог римляне ставили милевые столбы, на которых указывалось расстояние до Римского Форума.

Наиболее известной римской дорогой является «Аппиева дорога» – Via Appia – соединявшая Рим с Брундизием на юго-востоке Италии. Римский поэт Публий Папиний Стаций называет ее «царицей дорог». Первоначальный отрезок этой дороги (Рим-Капуя) был покрыт каменной мостовой еще в 312 г. до н. э. – в этот год цензором в Риме стал Аппий Клавдий Слепой, по имени которого и названа эта трасса. Отдельные участки римских дорог до сих пор известны и в других странах Европы.

Погребальные сооружения и погребения

Знакомство с погребальными сооружениями и погребениями следует предварить рассмотрением некоторых этических аспектов археологических исследований подобных объектов.

В 1989 г. на состоявшемся в г. Вермиллион (США) региональном тематическом конгрессе «Археологическая этика и обращение с умершими» было принято «Вермиллионское соглашение по человеческим останкам», содержавшее в числе прочих требование обоснования «научной исследовательской ценности скелетных, мумифицированных и иных человеческих останков (включая ископаемых гоминидов)». В 1990 г. Совет Всемирного Археологического Конгресса принял «Первый кодекс этики», пятый пункт правил которого содержит следующее требование: «Члены (Всемирного Археологического Конгресса – Н.П. ) не должны воздействовать на и/ или перемещать человеческие останки аборигенных народов без их ясного согласия». А совсем недавно, в 2006 г. Совет Всемирного Археологического Конгресса принял «Соглашение по экспонированию человеческих останков и священных предметов». Согласно пункту 1 этого документа, экспонированию подобных материалов должно предшествовать получение на это разрешения от соответствующего местного этнического сообщества. В 1999 г. данному кругу вопросов была посвящена отдельная секция 5-й ежегодной конференции Европейской Ассоциации археологов (Борнмут, Соединенное Королевство), состоявшаяся по названием «Этика раскопок и обращения с человеческими останками: европейская перспектива».

Вряд ли можно утверждать, что перечисленные выше документы исчерпывают проблему этичности археологических раскопок погребений. Впрочем, с другой стороны, признавая обсуждение данных вопросов чрезвычайно актуальным для современной археологии, мы должны все же подчеркнуть очевидный факт – так или иначе, именно археологические исследования древних захоронений дают нам незаменимые материалы для изучения представлений о смерти как исторического и культурного явления, которое оказывается существенной частью человеческого мировосприятия в целом. Зеркалом представлений человека и общества о смерти является погребальная обрядность.

«Всякое изменение в положении человека влечет за собой взаимодействие светского и сакрального, – писал этнолог А. ван Геннеп (1999: 9). – Оно требует регламентации и соблюдения ритуала, дабы общество в целом не испытало затруднений и не понесло ущерба». И каждое подобное изменение (от рождения до смерти) «сопровождается церемониями, у которых одна и та же цель: обеспечить человеку переход из одного определенного состояния в другое, в свою очередь столь же определенное». Эти «церемонии» получили название «обрядов перехода» («les rites de passage»). К их числу относится конечно же и погребальный обряд, котором «ритуально закрепляется перемена статуса человека, осмысленная в пространственных категориях выхода из одного локуса… и входа в другой. Жизнь и смерть противопоставлены пространственно, как „этот“ и „иной“… свет…» (Седакова 1983: 4, 10-11). По данным восточно– и южнославянской этнографии, здесь выделяются три основные функциональные группы обрядовых актов: 1) акты, направленные на разрыв границы между Жизнью и Смертью с целью помочь умершему в достижении «того света»; 2) акты, направленные на восстановление и укрепление этой границы; 3) акты, направленные на на установление контакта через эту границу, следствием которого должно стать плодородие и изобилие, посылаемые из области Смерти.