Архипелаг Грез

– Без вас разберусь, что мне делать, – сказала она.

– Давайте вернемся в дом, я вас отвезу на машине.

Луови только покачала головой в ответ.

– Я прекрасно ориентируюсь, так что не вмешивайтесь, – решительно проговорила она и, устремив взгляд на горную гряду, поковыляла вперед.

Ордиер вернулся в дом, сердито хлопнув дверью. В воздух взвилось облачко пыли.

Он вышел на патио и опустился на диванную подушку из тех, что были раскиданы на горячих камнях. Какая-то птичка спорхнула с виноградной лозы и улетела, Ордиер проводил ее взглядом. Подумать только, везде – на веранде и патио, в каждой комнате дома, разбросана куча невидимых, скрытых от глаз «стекляшек». Весь дом – словно сцена для невидимой публики.

Он взмок и устал, пока бегал за Луови, и теперь захотел чуть-чуть освежиться. Стянув с себя одежду, Ордиер прыгнул в бассейн и долго плавал от бортика к бортику, пытаясь унять беспокойные мысли. Вылез, обсушился, переоделся и принялся ходить вокруг бассейна, пытаясь отделить факты от домыслов и систематизировать все, что ему известно.

«Стекляшки» без маркировки. Ему почти удалось убедить себя в том, что в дом их подкидывают катарийцы, хотя нельзя скидывать со счетов и версию, что шпионов подкладывает кто-то другой.

Дженесса. Если верить Луови, то Дженесса перед ним не честна. И хотя, по мнению Ордиера, Дженесса достойна доверия, зерно сомнения, оброненное Луови, успело дать свои всходы.

Поездка на Мьюриси. Ясно, что Пэррен отправился туда, чтобы зафрахтовать самолет либо забрать шифровальное оборудование. Остается неясно, когда: сегодня, позавчера? Если слушать Луови, то самолет уже сыграл свою роль. Но что-то слабо верится, чтобы прагматичный и рассудительный Джейси-Джей позабыл обзавестись оборудованием для дешифровки и рассеял трансмиттеры просто так.

Луови. Куда она, интересно, направилась? Решила вернуться в город или разнюхивает что-нибудь у скалы?

Дженесса еще раз. Где она? Села на паром, как и собиралась? Сидит в офисе с Пэрреном? Или, может быть, едет назад, в особняк?

Башня. Что Луови известно о его пребывании в потайной нише? Или она лишь строит догадки и своими вопросами хотела застать его врасплох? Что она имела в виду, говоря, что башня – первопричина всего, даже его появления здесь? Неужели она знала о ней больше, чем он? Зачем вообще кому-то понадобилось сооружать башню с потайной камерой, откуда открывается обзор на долину?

Все эти вопросы спровоцировала своим появлением нежданная гостья. Оставался и еще целый ворох неразгаданных тайн.

Катарийцы. Кто за кем наблюдает? Раньше он как будто бы знал ответ, теперь уже допускал и обратное.

Юная катарийка. Кто он для нее? Сторонний наблюдатель, укрытый от глаз, которого не принимают в расчет? Важный участник, без которого ритуал не продолжат?

Решая дилемму между свободой выбора и предопределенностью, Ордиер постепенно пришел к выводу: как ни парадоксально, единственное и неколебимое, что есть в этой схеме – молодая катарийка.

Одно было ясно наверняка: когда бы он ни поднялся на башню, намеренно или под влиянием момента, если он окажется там и приставит бинокль к щели в стене, то по какой-то неведомой причине или целой их совокупности юная катарийка будет его поджидать – и ритуал возобновится.

Выбор за ним. Больше не обязательно лезть в тайную нишу. Действо закончится, только если он так захочет.

Без дальнейших колебаний Ордиер вернулся в дом, нашел бинокль и полез по крутому каменистому склону вверх, к башне.

Пройдя немного, он развернулся и пошел назад, пробуя на вкус недавно приобретенное свободомыслие. На самом деле Ордиер просто решил захватить детектор. Сунув его под мышку, он покинул жилище и направился к воротам.

Через пару минут Ордиер был уже у подножия башни, моментально взлетел по ступенькам и ринулся к скрытой нише. Но сначала он отложил на пол детектор и взял в руки бинокль, чтобы внимательно рассмотреть, что творится у него дома.

На подступах к дому все оказалось пустынно, как и отрезок дороги на обозримом пространстве. И даже облачко пыли вдалеке не выдавало присутствия автомобиля. Тогда он стал прочесывать всю видимую часть хребта, выискивая Луови, – и никого не заметил, хотя и допускал, что она по-прежнему где-то там бродит.

Ордиер отступил от стены, протиснулся меж двух выступающих плит и шагнул в нишу. В нос ударил удушающий аромат лепестков. Этот запах рефлекторно будил в нем ассоциации с нежной девой из ритуала, с таинственной слежкой, с подглядыванием и запретными удовольствиями.

Он положил бинокль на приступок и достал из футляра детектор. Выждал немного, морально готовясь к тому, что сейчас обнаружится: если в камере вдруг найдутся «стекляшки», тогда катарийцам о нем известно, причем уже давно.