Архипелаг ГУЛАГ, 1918—1956. Опыт художественного исследования. Сокращённое издание.

Мол, архивы Московского и Верховного Ревтрибуналов оказались (к 1923 году) «далеко не в таком порядке», а «ряд крупнейших процессов прошёл вовсе без стенограммы» (с. 4, 5).

«Трибунал – это не тот суд, в котором должны возродиться юридические тонкости и хитросплетение… Мы творим новое право и новые этические нормы» (с. 22). «Каковы бы ни были индивидуальные качества [подсудимого], к нему может быть применим только один метод оценки: это – оценка с точки зрения классовой целесообразности» (с. 79).

В те годы многие вот так: жили-жили, вдруг узнали, что существование их – нецелесообразно.

А «военный заговор» 1919 года «ликвидирован ВЧК в порядке внесудебной расправы» (с. 7), так вот тем и «доказано его наличие» (с. 44). (Там всего арестовано было больше 1000 человек – так неужто на всех суды заводить?)

Вот и рассказывай ладком да порядком о судебных процессах тех лет…

Всё же полистаем книгу Крыленко.

Дело «Русских Ведомостей». Этот суд, из самых первых и ранних, – суд над словом. 24 марта 1918 года эта известная «профессорская» газета напечатала статью Савинкова «С дороги». Охотнее схватили бы самого Савинкова, но дорога проклятая, где его искать? Так закрыли газету и приволокли на скамью подсудимых престарелого редактора П. В. Егорова, предложили ему объяснить: как посмел? ведь 4 месяца уже Новой Эры, пора привыкнуть!

Егоров наивно оправдывается, что статья – «видного политического деятеля, мнения которого имеют общий интерес, независимо от того, разделяются ли редакцией». Далее, он не увидел клеветы в утверждении Савинкова: «не забудем, что Ленин, Натансон и К° приехали в Россию через Берлин, то есть что немецкие власти оказали им содействие при возвращении на родину», – потому что на самом деле так и было, воюющая кайзеровская Германия помогла товарищу Ленину вернуться.

Восклицает Крыленко, что он и не будет вести обвинения по клевете (почему же?..), газету судят за попытку воздействия на умы!

Приговор: газету, издаваемую с 1864 года, перенесшую все немыслимые реакции, – ныне закрыть навсегда! (За одну статью и – навсегда! Вот так надо держаться у власти.) А редактору Егорову… стыдно сказать… три месяца одиночки. (Не так стыдно, если подумать: ведь это только 18-й год! ведь если выживет старик – опять же посадят, и сколько раз ещё посадят!)

______

Дело «церковников» (11–16 января 1920) займёт, по мнению Крыленки, «соответствующее место в анналах русской революции».

Вот основные подсудимые: А. Д. Самарин – известное в России лицо, бывший оберпрокурор Синода, старатель освобождения Церкви от царской власти; Кузнецов, профессор церковного права Московского университета; известные московские протоиереи.

А вот их вина: они создали «Московский Совет Объединённых Приходов», а тот создал добровольную охрану Патриарха (конечно, безоружную, из верующих 40–80 лет), учредив в его подворье постоянные дневные и ночные дежурства с такой задачей: при опасности Патриарху от властей – собирать народ набатом и по телефону и всей толпой потом идти за Патриархом, куда его повезут, и просить Совнарком отпустить Патриарха!

Какая древнерусская, святорусская затея! – по набату собраться и валить толпой с челобитьем!..

Удивляется обвинитель: а какая опасность грозит Патриарху? зачем придумано его защищать?

Ну, в самом деле: все два года не молчал Патриарх Тихон – слал послания народным комиссарам, и священству, и пастве; его послания, не взятые типографиями, печатались на машинках (вот где первый Самиздат!); обличал уничтожение невинных, разорение страны – и какое ж теперь беспокойство за жизнь Патриарха?

А вот вторая вина подсудимых. По всей стране идёт опись и реквизиция церковного имущества – Совет же приходов распространял воззвание к мирянам: сопротивляться и реквизициям, бья в набат. (Да ведь естественно! Да ведь и от татар защищали храмы так же!)

И третья вина: наглая непрерывная подача заявлений в Совнарком о глумлениях над Церковью приводила к дискредитации местных работников.

Обозрев теперь все вины подсудимых, что ж можно потребовать за эти ужасные преступления? Не подскажет ли и читателю революционная совесть? Да только расстрел! Как Крыленко и потребовал.

Что ж, послушался Трибунал, приговорил Самарина и Кузнецова к расстрелу, но подогнал под амнистию: в концентрационный лагерь до полной победы над мировым империализмом! (И сегодня б ещё им там сидеть…)

Мы просим читателей сквозно иметь в виду: ещё с 1918 определился такой обычай, что каждый московский процесс – это сигнал судебной политики, это – витринный образец. И сам Верховный Обвинитель охотно разъясняет нам (с. 61): «почти по всем Трибуналам Республики прокатились» подобные процессы.

______

Дело «Тактического центра» (16–20 августа 1920) – 28 подсудимых и ещё сколько-то обвиняемых заочно по недоступности.