Архипелаг ГУЛАГ, 1918—1956. Опыт художественного исследования. Сокращённое издание.

Я не знаю, свойство ли это всего человечества, но нашего народа – да. Обидное свойство. Может быть, оно и от доброты, а – обидное. Оно отдаёт нас добычею лжецам.

Так, если не надо, чтоб мы помнили даже гласные судебные процессы, – то мы их и не помним. Вслух делалось, в газетах писалось, но не вдолбили нам ямкой в мозгу – и мы не помним. (Ямка в мозгу лишь от того, что каждый день по радио.) Не о молодёжи говорю, она конечно не знает, но – о современниках тех процессов.

Что ж сказать тогда о негласных?.. Уже в 1918 сколько барабанило трибуналов! – когда не было ещё ни законов, ни кодексов и сверяться могли судьи только с нуждами рабоче-крестьянской власти.

В те динамичные годы не ржавели в ножнах сабли войны, но и не пристывали к кобурам револьверы кары. Это позже придумали прятать расстрелы в ночах, в подвалах и стрелять в затылок. А в 1918 известный рязанский чекист Стельмах расстреливал днём, во дворе, и так, что ожидающие смертники могли наблюдать из тюремных окон.

Был официальный термин тогда: внесудебная расправа. Не потому, что не было ещё судов, а потому, что была ЧК. Только за полтора года (1918 и половина 1919) и только по двадцати губерниям Центральной России расстрелянных ЧК (то есть бессудно, помимо судов) – 8 389 человек, раскрыто контрреволюционных организаций – 412, всего арестовано – 87 000[15].

А – суды? А как же! В месяц после Октябрьской революции были созданы и суды, и рабочие и крестьянские Революционные Трибуналы (Декрет о Суде № 1, 24 ноября 1917, ст. 12 и 13).

Ещё оказалось необходимо создать единую для всей страны систему Революционных Железнодорожных Трибуналов. Затем – единую систему Революционных Трибуналов войск Внутренней Охраны.

В 1918 году все эти системы уже действовали дружно, однако зоркий глаз товарища Троцкого увидел несовершенство этой полноты – и 14 октября 1918 он подписал приказ о сформировании ещё новой системы Революционных Военных Трибуналов.

«Революционные Военные Трибуналы – это в первую очередь органы уничтожения, изоляции, обезврежения и терроризирования врагов Рабоче-Крестьянского отечества и только во вторую очередь – это суды, устанавливающие степень виновности данного субъекта… Рядом с органами судебными должны существовать органы, если хотите, судебной расправы»[16].

Теперь читатель различает? С одной стороны ЧК – это внесудебная расправа. С другой стороны – Ревтрибунал, очень упрощённый, весьма немилосердный, но всё-таки отчасти как бы – суд. А – между ними? догадываетесь? А между ними как раз и не хватает органа судебной расправы – вот это и есть Революционный Военный Трибунал!

Расстрел «не может считаться наказанием, это просто физическое уничтожение врага рабочего класса» и «может быть применён в целях запугивания (террора) подобных преступников» (с. 40).

«Приговор приходится привести в исполнение почти немедленно, чтобы эффект репрессии был как можно сильнее» (с. 50).

Можно бы ещё и ещё цитировать, но довольно! Дадим взгляду углубиться в то прошлое и пройтись по тогдашней пылающей карте нашей страны. Каждое взятие города в ходе Гражданской войны отмечалось не только ружейными дымками во дворе ЧК, но и бессонными заседаниями Трибунала. И для того чтоб эту пулю получить, не надо было непременно быть белым офицером, сенатором, помещиком, монахом, кадетом или эсером. Лишь белых, мягких, немозолистых рук в те годы было совершенно довольно для расстрельного приговора. Но можно догадаться, что в Ижевске или Воткинске, Ярославле или Муроме, Козлове или Тамбове мятежи недёшево обошлись и корявым рукам. Потому что нет числа крестьянским волнениям и восстаниям с 18-го по 21-й год, хоть никто не фотографировал и для кино не снимал эти возбуждённые толпы с кольями, вилами и топорами, идущие на пулемёты, а потом со связанными руками – десять за одного! – в шеренги, построенные для расстрела. Сапожковское восстание так и помнят в одном Сапожке, пителинское – в одном Пителине. За те же полтора года по 20 губерниям узнаём и число подавленных восстаний – 344[17]. (А сколько ещё затягивало в те жернова совсем случайных, ну совсем случайных людей, уничтожение которых составляет неизбежную половину сути всякой стреляющей революции?)

Вот попал к нам от доброхотов неуничтоженный экземпляр книги обвинительных речей неистового революционера, первого рабоче-крестьянского Главковерха, славного обвинителя величайших процессов, а потом разоблачённого лютого врага народа Н. В. Крыленко[18].

Разумеется, предпочли бы мы увидеть стенограммы тех процессов, услышать загробно-драматические голоса тех первых подсудимых и тех первых адвокатов.

Однако, объясняет Крыленко, издать стенограммы «было неудобно по ряду технических соображений» (с. 4), удобно же – только его обвинительные речи да приговоры Трибуналов.