Архипелаг исчезающих островов

Координаты, как полагается, были записаны мною на обороте.

— А точно ли определялся? — спросил Андрей. — Как определялся? Может быть, по магнитному компасу?

Кто не знает, что в Арктике из-за близости магнитного полюса обычный магнитный компас — ненадежный путеводитель?

Нет, я определялся по солнечному указателю курса.

Мы летели в тот раз налегке, и летчик, по моей просьбе, сделал небольшой круг, дважды пройдя над районом, внутри которого, по расчетам Петра Ариановича, должна была находиться земля.

Фотографии последовательно фиксировали наш путь. Ничего, кроме льдов и тумана, обнаружено не было.

— А Петр Арианович не мог ошибиться, неправильно вычислить? — неуверенно спросила Лиза.

— Петр Арианович? — переспросил я с негодованием. Вопрос показался мне чуть ли не кощунственным. — Ну что ты! Нет, дело в другом…

— В чем же?

Андрей со всегдашней своей, изводившей меня методичностью принялся рыться в карманах.

— Пока я не знаю, понимаешь, но…

Он бережно вытащил маленькую фотографию.

Ничего замечательного на ней не было. Снят был песец. Тощий, облезлый, сфотографированный скорее всего весной, после зимней голодухи. Он одиноко стоял на льдине у ропаков.

Поза его была напряженной, хвост поджат, уши насторожены. Видно, чуял опасность и в любое мгновенье готов был задать стрекача.

— Обыкновенный песец, — сказала Лиза разочарованно.

— Не совсем обыкновенный. Важно то, где он снят.

— А где?

— Не очень далеко от этих мест… — Андрей кивнул на мои фотографии.

— Снято не с самолета?

— С земли. Точнее, со льда. Нам, видишь ли, пришлось сделать вынужденную посадку. На обратном пути, когда возвращались с эвакуированными.

— Ну?

— Посидели малость на льду. Пока исправляли маслопровод. Закусили чем бог послал. Тут песец и пожаловал с визитом. На запах рыбных консервов.

— Убили?

— Пожалели. Уж очень отощал за зиму. А надо бы! Как-никак, вещественное доказательство.

— Доказательство?

— Ну, как же! Вспомни повадки и образ жизни песцов… Где живут песцы?

Я с удивлением смотрел на Андрея. Неужели?..

Дело в том, что песцы отличаются любовью к комфорту. Они не довольствуются скромным биваком на льду, как белые медведи, — живут в норах, вырытых в земле. Им обязательно требуется земля для жилья!

— Есть одно возражение, — сказал я, всей душой желая, чтобы мой друг разбил это возражение. — Известно, что в поисках пищи песцы откочевывают очень далеко. Учти: дело было весной, после зимней голодухи…

— Думал об этом. Откочевывают, да. Но не такие расстояния. Погляди на карту. Каково расстояние до ближайшей земли — то есть до острова Врангеля?.. Ага, то-то и оно! На многие сотни километров вокруг и признака суши нет… То есть на карте нет!

— Значит, ты считаешь…

— Пока не считаю ничего. Просто перед нами две фотографии. Сличаем. Та, где песец, противоречит той, где ледяная пустыня.

— Противоречит, конечно, — пробормотал я, с надеждой глядя на фотографии. — Загадочная картинка: где острова? Может, погребены под снегом? Но ведь сказано: горы высотой до небес?..

Смуглая рука протянулась сзади, схватила снимок песца.

— Нет, вы всмотритесь в него! — потребовала Лиза. — Уши торчком, глаза — как бусинки. Сторож тайны!.. Ну только что не говорит. Скрытный!

Глава четвертая ПОСЛЕДНИЙ МИРАЖ

На следующий день вышли газеты с фотоснимками Восточно-Сибирского моря.

Большинство читателей почти не обратили на них внимания. Интересовали подробности спасения людей с “Ямала”. Почти незамеченными прошли следующие слова в одной из статей:

“Попутно решена проблема гипотетической земли к северо-западу от острова Врангеля, о существовании которой высказывались догадки до революции; полеты двух научных работников на самолетах, эвакуировавших команду “Ямала”, с очевидностью показали, что земли в этом районе нет…”

Однако заграничная, главным образом американская, печать придала большое значение моим фотоснимкам. Их напыщенно именовали “беспристрастным рефери”.

“Фотографический аппарат рассудил людей, — заявлял, например, “Манхэттен кроникл”. — Земли в этом районе нет. Земли и не могло быть. Иначе ее нашел бы Текльтон. Глупо было сомневаться в этом”.

Расторопный корреспондент “Манхэттен кроникл” в Москве перетряхнул старые журнальные комплекты и вытащил на свет известную читателю статью Петра Ариановича “О возможности нахождения острова или группы островов…”. Мало того: он заинтересовался мною и Андреем и разведал наши биографии.

То, что мы учились когда-то у Петра Ариановича, придавало всему, в понимании американца, привкус сенсации:

“Ученики опровергают учителя!”, “Конец арктической сказки”, “Текльтон был прав!” Тройной заголовок оглушал, сбивал с ног!

По нашему адресу корреспондент рассыпался в комплиментах. Больше всего пришлась ему по душе наша “объективность”, “свободная, — как он писал, — от мелочного и узкого национального самолюбия!”

Читатель, я думаю, поймет, какие ощущения пробудила в нас эта статейка.

— Хвалят? — спросил я, поднимая глаза от газетного листа.

— Хвалят, черт бы их побрал!

Лицо моего друга было красно, сердито, сконфужено. Такое лицо было, наверно, и у меня.