Архипелаг исчезающих островов

— Ну как, Лиза? — усмехаясь, спрашивал он. — Отпустила ему грехи? То-то. Вчера опять потряхивал чубом своим перед девушками. Не пойму я, Лешка, откуда у тебя слова берутся! Из книг, что ли, вычитываешь? Готовишься перед объяснением?

— Слова? — удивлялся я. — А они сами приходят в нужный момент. Да и не в словах дело, Андрей. Прикосновение решает, длинный ответный взгляд, интонация…

Я излагал это с глупо самодовольным видом и, так сказать, в популярной форме, снисходя к невежеству товарища… О, как нелеп я был тогда! И не нашлось никого, кто бы встал со стула и стукнул меня кулаком по глупой кудрявой башке!

Лиза, во всяком случае, могла бы и должна была бы это сделать. Но нет! Слушала меня, чуть приоткрыв рот, с почти благоговейным вниманием. Потом тихонько вздохнула.

— Мне бы, знаешь, все-таки хотелось, чтобы были слова, — сказала она. — Ведь это раз в жизни бывает, если по-настоящему, правда? И слова при этом должны быть единственными, настоящими. Чтобы повторять и повторять их самой себе, когда станет грустно, или во время разлуки, и вообще во все трудные минуты жизни…

Андрей быстро вскинул на нее глаза и тотчас же опустил, будто сделал заметку в уме. Я не обратил на это внимания. Был слишком упоен, поглощен собой… Да, глупая кудрявая башка!

Мы нередко ходили в театры, в музеи, на публичные лекции втроем, «сомкнутым строем»: Лиза посредине, я и Андрей по бокам.

За все время только один раз я и Лиза остались вдвоем. Андрей совсем было собрался идти с нами, но в последний момент его вызвали в райком: мой друг был секретарем нашей факультетской партийной организации.

Очень красиво выглядела Москва-река! Похоже было, что устроители весеннего молодежного карнавала в Нескучном саду одолжили на время радугу, сняли с неба и аккуратно уложили ее между деревьями. Стоя на берегу, мы смотрели с Лизой на воду. Ветви закрывали от нас небо, но праздничный фейерверк был хорошо виден и в воде.

Сначала, как обычно, говорили об отсутствующих: хвалили Андрея за целеустремленность, потом Лиза запела вполголоса, немилосердно фальшивя:

Живет моя отрада
В высоком терему…

Оборвала, вопросительно посмотрела на меня.

Я предложил съесть мороженого. Затем мы катались на «чертовом колесе», хохотали над своими дурацкими изображениями в зеркальной «комнате смеха» и немного потанцевали на танцплощадке под баян.

Почему-то опять очутились на старом месте, на нашей аллейке у воды.

Было очень тепло. По Москве-реке плыли украшенные фонариками катера с пассажирами, толпившимися на верхней палубе. Оттуда нам кричали что-то, какую-то карнавальную чепуху.

Я был в приподнятом настроении, что называется, «в ударе». Только что пришла в голову мысль: в поисках островов в Восточно-Сибирском море воспользоваться помощью эхолота. Хорошо бы сразу рассказать об этом Андрею, проверить, правильна ли мысль. Но Андрея не было. Рядом была только Лиза.

— Понимаешь, — начал я издалека, — в сплошном тумане штурман находит место корабля по глубинам. На карте обозначены глубины. Если применить этот принцип к гипотетическим землям…

Лиза обернулась ко мне. Голос ее странно дрогнул:

— Какая ночь, Леша!

Я рассеянно посмотрел на небо. Ночь была, как говорили в старину, «волшебная», вся пронизанная дрожащим призрачным светом.

Лиза сказала тихо:

— Такой ночи больше не будет! Никогда уже не будет!

Меня удивило ее волнение. Эти слова прозвучали проникновенно и грустно и даже словно бы с укоризной!

Глаза Лизы были обращены ко мне — широко раскрытые, блестящие, все с тем же странным вопросительным выражением.

Мне захотелось взять ее за руку и спросить, что с нею, не устала ли она от «чертова колеса» или от этой дурацкой «комнаты смеха». Но между нами не приняты были нежности.

— Я хотел тебе рассказать о глубинах, — начал я неуверенно.

Но Лиза продолжала молчать.

— Ты здорова? — спросил я, беря ее за руку. — Что с тобой, Рыжик?

Неистово защелкал соловей в листве над нашими головами.

Вдруг сзади затрещали кусты, послышалось прерывистое дыхание, и на тропинку подле нас прыгнул, почти свалился с косогора Андрей.

— Ф-фу, жара! — сказал он, отдуваясь и вытирая шею платком. — В мыле весь, так бежал!.. Извините, ребята, что запоздал…

Я с удивлением увидел на нем галстук.

— Поздравляю! Андрей галстук нацепил! Ну уж если сам партийный секретарь нацепил…

Галстук как бы знаменовал переход к новой эпохе.

Долгое время он наряду с канарейкой, гитарой и фокстротом считался принадлежностью капиталистического мира и пренебрежительно именовался «гаврилкой». С течением времени «гаврилка» был амнистирован. Однако на смельчаков, впервые надевших его, глядели с опаской и недоверием.

Итак, Андрей надел галстук! К чему бы это?..

Мы долго еще гуляли по парку, распевая песни.

Лиза заводила:

Сидели два медведя
На ветке на одной…

Мы с Андреем подхватывали:

Один смотрел на небо,
Другой качал ногой.

И опять заводила Лиза:

И так они сидели
Всю ночку напролет…

А мы мрачно подтверждали: