Архипелаги (СИ)

— Да, моего друга. Если бы не он, вы бы сейчас со мной не разговаривали, так что проявите уважение, господин Норди.

— Примите мою скромную благодарность, Мортимер, — полковник слегка приподнял шляпу и усмехнулся. — Общение с Эвой — непередаваемое наслаждение.

Ей захотелось сказать главе патрульного корпуса что-нибудь гадкое. Как обычно — ничего не пришло на ум.

— Ну а дальше, госпожа Эва? За неделю добраться пешком от Стэнвенфа до Валфи вам бы не удалось. Тем более, не подхватив при этом инфлуэнцу, ночи-то уже холодные. А вы в легком костюмчике.

— А дальше нас подвез бродячий цирк, — ответила Эва. — Вот и вся история. Неужели мы — единственные беженцы?

— Нет, но остальных мы отвозим в карантин. Ваш отец в прошлое воскресенье известил господина губернатора о случившейся вспышке неизвестного заболевания. И в тот же день после обеда связь со Стэнвенфом оборвалась. А об уничтожении города мы узнали только спустя сутки, и то — от венси.

— Как дела в Стэнвенфском секторе? — спросила Эва, решив, что Мор хотел бы знать ответ на этот вопрос.

— Болезнь их обошла стороной. Мы выслали отряд дознавателей, чтобы уточнить, не являлась ли эпидемия диверсией, организованной мятежниками из Стены. Ждем отчетов, — полковник снова мерзко улыбнулся, но тут же поменял выражение лица. — Да, простите, госпожа Эва: примите мои глубочайшие соболезнования в связи с утратой близких людей. Мы непременно найдем виновных.

— Благодарю.

Она уже не хотела плакать по отцу. Не хотела, чтобы кто-то тревожил его память своими соболезнованиями или чем-то еще. Эва не видела его мертвым, она помнила его только живым. Он будет жить! Пускай, только у нее в сердце…

— Вы что-то слышали о перевороте? — спросила она через некоторое время, когда комок из горла провалился в желудок.

— Это будет основной темой вашего разговора с господином Вилриджем. Думаю, я могу только ввести вас в некоторое заблуждение по данному вопросу. У нас с губернатором разные взгляды на произошедшее, но все решения принимает он. А я — исполняю.

Эва замолчала, положила голову на плечо Мора и задумалась. Ее худшие опасения сбывались. Глава окружного патрульного корпуса не говорит с ней о политике потому, что Эва сидит рядом с сыном мэра венси — уж кому-кому, а полковнику точно известна фамилия каждого мэра Стены, количество, имена и возраст их детей и внуков. Потому что в отличие от Союза, где передача власти определяется советом и даром, должность мэра у венси наследуется. В основном — сыновьями, но иногда и дочерьми.

29. Ян

Ян проводил взглядом патрульных и отодвинул от себя пустую тарелку. Пора было отправляться дальше, чтобы успеть к началу репетиций. Его бывших попутчиков точно доставят до Оссена с куда большим комфортом, чем в вардо квени. Судьба — хитрая книга, может, однажды он что-то о них услышит.

Ян позавидовал выдержке венси. Большинство сородичей Мортимера терялись при встрече с патрульными, опускали глаза. Если больше двух веков держать в страхе представителей целого народа, то они начнут с молоком матери впитывать этот страх. Но всегда будет находиться кто-то подобный этому юноше. Ян не удивился бы, узнай он, что видел лидера очередного готовящегося мятежа.

С лестницы, осторожно оглядывая холл, спустилась Кас.

— Они ушли?

— Как видишь, — ответил Ян.

— Они увезли Эву и Мора?

— Да.

— Но за что? Они ничего противоправного не совершили. Мои друзья — хорошие люди.

— А я и не говорил, что они плохие. Завтракать будешь?

— Нет, если мы можем ехать — нужно-таки ехать. Вдруг патти вернутся. У меня нет разрешения, и я не хочу в тюрьму раньше, чем смогу выяснить, как помочь Эве. А после-таки, может, посмотрю на твой цирк.

— Мне кажется, что ей вряд ли нужна твоя помощь, Кас. Без обид, ты хоть понимаешь, какого высокого полета эта птица? — Ян поднялся и направился к выходу.

— Какого бы ни была, в клетку-то всяких сажают: и мэров, и мусорщиков. Мне снова снился очень тревожный сон.

Ян подозвал собак, все залезли в фургон, и лошадки медленно понесли их прочь от Валфи.

Тихий и грязный Оссен находился в четырех часах езды от Стены тихим ходом. Центром города был вокзал, от него по радиусами отходили улицы: восемь длинных и шесть — коротких. Ветка железной дороги, ведущая в город, оканчивалась тупиком. У человека, который видел Оссен на карте, город часто ассоциировался с паутиной, от которой по нити рельсов сбежал в горы крестовой ткач.

Окраины были застроены деревянными домами, теряющимися в больших яблоневых садах. Ближе к центру здания становились каменными, росли вширь и ввысь, достигая четырех этажей. Улицы менялись соответственно: укатанная и утоптанная земля сначала покрывалась деревянными настилами, потом переходила в мощеные широкие проезды. Паромобилями здесь могли похвастаться лишь несколько семей, остальная часть горожан передвигалась в конных экипажах или и вовсе пешком.

А всё же Яну нравился Оссен. Особенно весной, когда яблони усеивали улицы белыми лепестками. Публика здесь жила благодарная и щедрая. Последние осенние выступления квени всегда собирали аншлаг.