Архитектура для начинающих

Единственно, чего она не могла предугадать, так это своей собственной реакции на женщину, которая скрывалась раньше за «неудобными вопросами».

Не придуманную, нарисованную воображением (и/или гормонами), любящую, нежную, понимающую, а реальную – сильную, деловую, до умопомрачения уверенную в себе и видящую окружающих насквозь, словно они не люди, а биороботы с набором физико-химических данных, определяющих все – от их положения в системе мер и весов, до настроения, моделируемого уровнем серотонина или адреналина. Что-то пугающее было в ней. Чужое. В ней не было ее Ольги, но был посторонний человек в знакомой маске.

– Прив… – Кампински шевельнулась в намерении сделать шаг вперед. В этом оттенке движения разыгравшемуся воображению Риты почудилась смертельная угроза:

– Нет, – беззвучно, одними губами произнесла она. Даже голос оставил, отказался служить.

Незнакомая Ольга удивленно вскинула брови.

Рита сделала шаг назад…

Она никогда позже не объяснит, хотя и будет пытаться это сделать. Словно отпущенная пружина, она летела стрелой прочь, не замечая ни сбившегося дыхания, ни косых взглядов, ни расстояния в три квартала.

Пробежав мимо Золотарева и не заметив его, стоящего прямо на её пути, Рита исчезла в подъезде. Миша проводил жену озадаченным взглядом, даже оглянулся – не гонится ли кто за ней?

Вряд ли он видел толпу Сомнений и Страхов, подстрекаемую неким Странным Стыдом, целящимся в беглянку из снайперской винтовки прямо из прошлого.

Закрыв/захлопнув дверь тихой квартиры, Рита подперла ее спиной. Зажмурилась. Обессилела.

«Нет», – тихо заскулила душа, едва в ушах стихло сбитое дыхание. Женщина «сползла» вниз по дверной плоскости.

«Я не могу тебя видеть», – первая слезинка скатилась вниз по щеке.

«Мне слишком больно это», – вторая.

«Словно кожу содрали и посыпали солью», – хлынул настоящий поток, где уже не разобрать. – «Ты не она. Я не знаю, кто ты. Я отныне не знаю, кто даже я»…

Незнакомое, страшное чувство крючит сознание изнутри. Сложившись пополам, Рита корчится прямо под дверью в темной прихожей. Реветь хочется в голос. Дико, по-бабьи так, как над покойником в глухую ночь.

Она не знает определения этому ужасному чувству, грозящему взорвать к чертям остатки ее крошечного мира.

Сжав руками колени, пытается привести себя в сознание, считая вдох на четыре, выдох на пять, а от биения сердца заражается вибрацией дверной металл. За ним приходит очередь стен, дома, пространства и, наконец, цунами вибраций накрывают Городок, передавая сигнал SOS во вселенную.

«Детский сад!» – унимая нервную пляску сердца и пальцев, Кампински умудряется в конце концов вставить ключ в зажигание, завести машину, чудом не протаранить соседские, выезжая с парковки.

Ее захлестывает невидимое цунами, вспучивает сознание и камнем тащит вниз.

«Какого черта?!» – разум отказывается понимать/принимать происходящее.

«Поиграем в "не слишком ли быстро я бегу?"» – а душа рвется следом. Догнать, поймать, развернуть к себе и смотреть, смотреть в глаза, как зрачки становятся огромными, чувствовать.

Ольга выводит машину на проспект.

«Где ее мама живет?» – паркуется вновь у первого попавшего места.

Абонент на вызов не отвечает.

– Кто бы сомневался!!! – в ярости хочет разбить телефон о лобовое стекло.

«Джамала, возможно, в курсе», – сквозь хаос бешенства просачивается рациональная капля.

Ольга кусает губы и смотрит вперед.

«Почему она убежала?»

Она была немного расстроена, немного растеряна, что не удивительно в свете последних событий. Увидев Ольгу – обескуражена? Память шарит по матрице изображений, отпечатавшихся на сетчатке подсознания: Рита делает шаг, взгляды встречаются…

– Стоп… Я ничего не пойму без нее, – твердо отвечает сама себе. – Так можно гадать до бесконечности.

Мишка еще постоял у подъезда, размышляя, что могло быть причиной такого странного поведения?

«Впрочем, в случае с Ритой странно будет наоборот, если все просто и понятно».

И – подняться или нет?

То, что она расстроена до слез, это ясно, а вот как она отреагирует на его появление? Это уже тайна, покрытая мраком.

Хорошо, если – «спаситель ты мой, я так не права была ииииии». Но, как подсказывают все прожитые вместе годы, это один единственный процент из миллиона противоположных.

Скорее всего, просто дверь не откроет – теперь имеет полное право.

Пожав плечами в молчаливом «не очень-то и хотелось», Мишка нехотя возвращается обратно к машине. Садится, заводит мотор.

«Или вернуться?»

– Здравствуйте, Нина Андреевна. Вам помочь? – Катя почти одновременно с Мишкиной мамой подходят к автобусной остановке.

– Катерина, – со странным выражением произносит женщина. Оглядывает приветницу цепким, внимательным взглядом. Руки оттягивает тяжелый пакет с продуктами из магазина. – За мной сейчас Никита заедет, – это ответ на вопрос о помощи. – Как ты? Как сын?

– Совсем от рук отбивается, – сетует Катя. В ее руках сумка поменьше, полегче.

– Без отца-то мальчику плохо, – она делает извиняющееся лицо.

– Вы меня простите за тот номер в парке. Я просто, когда узнала, молчать не смогла.