Архитектура для начинающих

Взяв латте и пирожное, Рита устраивается за дальним столиком «на одного». Ее взгляд отдельными ссылками выхватывает из оркестра цельного произведения индивидуальные линии дизайна, их сочетание, дополнение и помощь друг другу. В физике она всегда умудрялась видеть скрытую красоту. Там, где другие искали свойства или решали формулы, рассчитывая силу, соответствия и прочие величины, Рита любовалась совершенством и многообразием форм, материалов, фантазии невидимого, безымянного создателя (лей?).

Странно, что ни одна из религий, существующих на земле с незапамятных времен, не взяла на вооружение идею искать всевышнее через гений красоты созданного мира!

«Тем не менее, многие творческие личности находили вдохновение в идее о том, что Создатель мог быть, кроме всего прочего, художником, чьи эстетические мотивы мы способны понять и разделить», – недавно натолкнулась она на текст в статье некоего ученого-современника и была согласна с ним на все двести процентов.

«Или даже в дерзком предположении, что Создатель – главным образом художник».

«Божественный дизайн – это кощунство или определение?» – Рита делает очередной глоточек кофе.

«Как хорошо, что хоть мысли мои никто не слышит, кроме Него или Нее, и мне не нужно за них отчитываться, подтверждать или опровергать».

«Просто мне страшно», – признается Рита сама себе.

«А в неуверенности я всегда прячусь за философию. Подвожу целую вселенскую базу под свои выводы. Я просто очень боюсь, что из всей этой моей идеи с дизайном не выйдет ничего путного, но этого же не сможет случиться, если я буду заниматься чем-то божественным?» – она грустно улыбается.

За окном постепенно сгущаются сумерки, зажигаются огни реклам.

«И они такие же милые, несмотря на мои печальные обстоятельства», – адаптируя под свое произношение известную фразу британского музыканта, Рита глядит на цветной экранчик своего смартфона. Он, как и она, наказан необщением с миром и почти полным отшельничеством.

«Этот мой каприз со всеми поголовно контактами в черном списке – не больше чем иллюзия того, что я кому-то нужна, кроме моей мамы и дочери», – Рита отключает блокировку входящих.

«Иллюзия страсти, влюбленности, вообще все не более чем наше представление об этом мире и чувствах, основанное на наших же собственных фантазиях» – тоже сказал кто-то из древних и очень умных.

В тишине беззвучного режима тремя снежинками падают сообщения от «Ольги» постепенно превращаясь в целую снежную лавину. Рита удивленно хлопает ресницами на растущую цифру принятых телефоном смс.

«Или нет?» – замирает сердце.

«Мне не за что тебя прощать. Это ты как раз была во всем абсолютно права. И прощения просить нужно мне у тебя», – неслышный внешне, звучащий лишь в Ольгином сознании, озвучивает электронные слова живой голос Риты. На всех отправленных за последние дни Ольгиных сообщениях, наконец, появился значок уведомления о доставке.

В полуночной тишине Ольга щурит сонные глаза на расплывающиеся внезапным пробуждением строчки.

– С ума сошла? – она роняет руку со смартфоном в подушки. Ее голос, охрипший спросонья, странно звучит в тишине ночной комнаты.

Рита сидит на подоконнике в кухне временной квартиры.

На противоположной стороне давно закрылась знакомая теперь кофейня и все прочие заведения.

Людей на улице не видно, как и машин с трамваями.

Светофоры забыли все цвета, кроме желтого.

«Я могу позвонить тебе?» – прилетает новое сообщение, повергает Риту в филологический ступор своей двусмысленностью. Ольга спрашивает разрешения позвонить или спрашивает сама себя, может ли она позвонить мне в принципе?

«Ну, понятно, что первое», – скептически отвечает внутренняя зануда.

«Непонятно только, что ей ответить. Ибо я сама не знаю, смогу ли я с ней сейчас говорить?»

«Расскажешь мне, где чаю купить?» – как ни в чем не бывало, как будто не было всех тех ужасных для Риты событий, хмыкает новое сообщение Ольгиным голосом, улыбчивым и немного зевающим спросонья.

«А то я все запасы твои прикончила, теперь мучаюсь. Как наркоман».

«Слышала о твоих подвигах в отстаивании «Северо-Запада», – прохладно отвечает Рита. Она не может сейчас принять Ольгин тон. Она не уверена, сможет ли вообще когда-нибудь это сделать.

Ольга по-турецки садится на кровати среди смятых одеял и, тихо смеясь, смотрит в светящийся экран.

«У них теперь просто выбора нет, и они еще пока просто об этом не догадываются», – а между строк вспоминается, что этот район, этот маленький Городок, пропитан нами насквозь. Создан из наших чувств…

В тишине ночи Рита пишет ответ.

«Ты их всех победишь. Обязательно. Извини, что разбудила. Спокойной ночи».

Отключая телефон, чувствует в пальцах предательскую дрожь/вибрацию.

– Только не звони мне, пожалуйста, и не пиши сообщений. Я не смогу с тобой быть "просто друзьями", лицемерить и улыбаться, – Рита теперь точно знает, когда навзрыд плачет душа, ресницы суше песков каракумской пустыни.

– Мне очень плохо сейчас, и будет еще хуже, я это чувствую, но я справлюсь, вот увидишь! Я обязательно стану сильнее и ни словом больше не потревожу тебя. Клянусь.