Архитектура для начинающих

– Более пятнадцати лет опыта управления в строительстве, – доносятся до ничего не понимающей Ольги слова Веры. – Из них почти десять лет в нашей с вами Компании на проектах с повышенной сложностью. Тем самым я хочу сказать, что передаю «Северо-Запад» в надежные и уверенные руки…

«Теперь мне ясно, почему они приостановили свое движение из Центра», – прочитав утреннюю сводку о перестановках, назначениях и прочих новостях внутрикомпанейской жизни, Никита Михайлович всерьез задумался. Такой рокировки он никак не ожидал! С Алешиным еще ни разу не сталкивался, только знал, что тот поднялся на проектах-застройках районов в сложных геологических условиях.

«Хотя, Семенов наверняка меняет руководство проекта больше из-за внутренней геологической сложности. Читай человеческо-личностной».

Вера, Ольга, Талгат с Мишкой и даже сам Семенов погрязли в «санта-барбаре» взаимных сложностей, но сможет ли теперь «человек со стороны» быстро и адекватно въехать в непростую ситуацию, и чем мне лично в моих Филиальских планах это грозит?

Корпоративные игры всегда приносили Никите особенное удовольствие. Раньше они назывались «партийными», но суть и сейчас осталась прежней – быть серым кардиналом, просчитывать чужие ходы и вовремя дергать за невидимые ниточки, заставляя людей делать то, что именно ты считаешь нужным и правильным – «при этом они даже не подозревают, считая мою волю своими собственными, личными решениями».

Сложив пальцы «домиком», он уперся в них губами и затих.

После ночных посиделок с мамой у Джамалы не осталось и малейшего сомнения. Задержки в цикле у нее бывали и раньше, но ощущения, подобные тем, что наполняют ее тело и душу сейчас, впервые.

Мама поила ее чаем, рассказывала приметы и что-то из прошлого, из недоступной Джамалиной памяти жизни. Успокаивала и радовалась так искренне, что все страхи действительно отступили – она не одна, их теперь, как минимум, двое, а вместе с ними весь род, берущий свое начало не меньше, чем из династии Пешдодов.

Но прошлое, это хорошо, а наступившее утро вместе с деловым днем недвусмысленно напомнили о будущем.

В том, что она беременна, и ребенок непременно родится, теперь сомнений нет. Один из самых страшных страхов последних недель Джамалы озвучен, назван и перестал быть страхом. Теперь он стал заботой, за которую она подальше постаралась упрятать печаль.

«Да, мама, я точно знаю, кто его отец, но, боюсь, что он не поверит после того, что узнал обо мне от Золотарева».

«Нет, мам, я не специально. Я хотела замуж за Талгата, думала об этом, но не таким бесчестным способом. Я вообще не планировала сейчас детей».

Малика только снисходительно улыбалась в ответ и качала головой – «глупенькая моя, духтарчон. Детей не планируют – их рожают и любят. Они твое будущее» – наверное, в этих словах вся философия бессмертия/бытия.

– Только жить им, детям, в своем настоящем, – задумавшись, Джамала произносит последнюю мысль вслух. Она одна сейчас. Талгат и Ольга в Москве, Зоинька с Ложкиным ушли на обед, во всем огромном офисном массиве тишина.

«Как будет жить в этом обществе маленький, незаконнорожденный человечек?»

«Как будет принят он этим обществом?»

«Мы ведь не отшельники, мы все очень друг от друга зависимы».

«…а Талгат и вовсе возненавидит меня, если или когда узнает…»

«И как бы я себя не убеждала, что мне неважно его мнение – это неправда! Он очень, очень нужен и важен мне».

Как ни сопротивлялась Диана, а к вечеру Рита с Соней вернулись в Городок.

«Не рассказывай Сонечке, что я уезжаю. Пока она будет с тобой на даче, она и не заметит, в Городке я или нет, – просила Рита мать перед отъездом. – У нас еще буквально два дня и два вечера с ней, а после я не могу сказать точно, когда увидимся. Я это делаю ради себя и ради нее. Просто постарайся понять…»

Диана впервые не нашла, что возразить Рите. Ее решимость прозвучала для Дианы фатальностью и безумием в одном наборе, но одно она поняла, хотя никак и не могла согласиться с этим окончательно – удержать Риту уже невозможно. Невозможно запретить ей, как в детстве, простым строгим «нет!» с объяснением «я взрослый и больше знаю».

Невозможно спрятать в свои ладони чужую расширяющуюся вселенную, аргументируя истерическим – не чужая же она мне!

Но и не твоя.

– Ваши дети – не дети вам, – чувствуя боль и растерянность жены, процитировал Павел за семейным обедом. Диана знала продолжение наизусть, но никогда раньше она не проживала так эту боль, как сейчас.

– Они дочери и сыновья тоски Жизни по самой себе. Они приходят благодаря вам, но не от вас. И хотя они с вами, они не принадлежат вам.

«Вы можете дать им вашу любовь, но не ваши мысли, – сидя с дочкой на заднем сидении автомобиля, ведомого Стефаном, проговаривает в сотый раз мысленно Рита. – Вы можете дать пристанище их телам, но не их душам, ибо их души обитают в доме завтрашнего дня, где вы не можете побывать даже в мечтах».