Архитектура для начинающих

– Твой отец – брат моего отца, младший, – опрокидывая стопку внутрь, тыльной стороной ладони прикрывает губы, словно боится, что алкоголь вернется обратно.

– Мой отец – адмирал, – глухо произносит Кампински, отворачивается. Тьма нарастает, гудит, закручивается в спираль, а потом взрывается головной болью и странной, скрипящей стрельбой.

– Юу лууууз, – хрипло сообщает издевательский голос, закручивается в звуковую воронку.

– Сам ты луз, коззел! – с чувством отвечает невидимый пацан. Звуки стрельбы возобновляются, отдаваясь страшным рикошетом в Мишкиной черепной коробке.

– Рит, ты с ума сошла? – не открывая глаз, стонет Золотарев. – И чем воняет? А?

В эфире прошелестели шаги. Кто-то сел рядом на край кровати, поправил одеяло, а потом дыхнул в ухо словами:

– Это запах доброго утра, любимый…

Несмотря на адскую головную боль и почти полное отсутствие координации в пространстве, Мишка умудрился вскочить, обвести бешеным взглядом незнакомую комнату, упасть в кровать, запутанным в одеяло, а после и вовсе скатиться с нее.

– Куда ты, Мииш? – очень сладко удивился знакомый женский голос. Аккомпанементом к нему застрекотал мальчишечий хохот.

– Заткнись, щенок! – хмуро и злобно Миха поднялся с пола. Щуря больные головой глаза, он сфокусировался прежде на источнике смеха – семилетний наглый пацан, играющий в допотопную приставку типа «сеги». Явно общая с ним спальня – небольшая комнатка-гостиная и детская в одном флаконе и, наконец, хозяйка утра.

– Катька? – вот чего Золотарев действительно никак не ожидал, а потом он понял, что стоит перед ними голый, и это не сон.

Осмотрев квартиру Ольги, пользуясь мертвецки-глубоким сном временной ее хозяйки, Джамала удовлетворенно прикрывает за собой дверь. Тихо щелкает автоматическая задвижка замка, но ничего страшного, у Джамалы теперь есть собственный ключ!

Легко сбежав по ступенькам, она выходит на улицу и направляется в сторону магазина.

В принципе, у Ольги есть все необходимое для завтрака, но кое-чего все-таки не хватает – свежего молока, к примеру, и еще, наверное, антипохмелина, ибо продолжение корпоратива сегодня больно аукнется Оленьке.

Сворачивая сначала в кондитерский (мне, между прочим, тоже полагается приз!), Джамала прикидывает «про себя», что, несмотря на некоторые щекотливые нюансы, в целом, все идет по плану.

После вчерашних эпических встреч Риткина мама промоет мозг своей порядочной дочери лучше любой гигантской клизмы.

Мишку увезла Катя, предусмотрительно вызванная Джамалой в самое подходящее время.

«Не зря же я таскалась за ними половину ночи!» – выбирая свежие штрудли, Джамала кокетливо улыбается чернявому кулинару. Это в крови! Она не выспалась, но она и не пила вчера (даже шампанского на корпоративе), поэтому сегодня после душа и кофе выглядит до отвратительности свежей.

«Вера уже благодарна мне за Ольгу», – она не могла быть с ней, но получала полный и достоверный отчет о сестринской заботе Джамалы за дорогой Вериному сердцу девахой.

Ольга тоже будет за что-нибудь благодарна бывшей верной однокласснице. Джамала постарается, не будь она Джамалой!

…а после обязательно предъявит счет. Мягко, незаметно, ненавязчиво, обильно смазав все тесные рамки морали вазелином…

– Ни хера не помню, – умываясь, Мишка хмуро смотрит на свое помятое отражение в зеркале. Затем переводит взгляд вниз, на штаны. – Надеюсь, я ее вчера не трахал?

Воспоминания прошедшей ночи слеплены в один тошнотворный ком.

«Иначе чего бы ей так плясать вокруг меня?»

«Зачем я Ритку потащил? Она ж один сплошной изюм! Еще про Кампински ей рассказал».

– Нашли обе, чем отыграться, – голос хриплый, и зубы бы почистить, но чужой щеткой впадлу. Он не верит им, конечно, но выглядело вчера убедительно.

«Вера – это изюм Риты с более длительной выдержкой. Внешне она, сучка, для своих лет – ничего, но с головой тот же атас».

«Может быть, они там, в Москве, все такие?»

«Хотя, Семеновы из Иркутска».

– Миша, я тебе рассол открыла и гуляш сейчас подогрею, со свининки, – стучит в закрытую дверь Катя. – Может, еще картошечки нажарить?

– Я это… не знаю! Я сейчас! – сердце, как паралитик, нервно бьется о грудную клетку. – «Откуда она-то взялась? Вернее, я здесь откуда?!»

В маленькое оконце над унитазом виден двор. Во дворе припаркована его машина и вроде без единой царапины. Ключи от машины в кармане брюк.

«Рубашка осталась в комнате! – пару секунд на воспоминание. – Где права, паспорт, деньги, телефон?» – ни одного вменяемого ответа от памяти и мозга.

– Хрен с ним, – Мишка аккуратно протискивается в слуховое окно. Больно обдирает спину и плечи, но освобождается, спускается по желтой газовой трубе, грозя отдельно взятой двухэтажке локальной экологической катастрофой в случае чего.

Прыгает в мягкие грядки бабы Нюры с взошедшей морковкой. Становится мишенью для облаивания соседской шавкой и, наконец, преодолев пространство/время, оказывается за рулем родной французской машины.

«Главное – не смотреть на Изотову, – подобно гомункулу, маячащую в окне. – Заводимся. Сдаем назад. Выруливаем. Свободен!»