Архитектурные излишества: как полюбить Москву. Инструкция

Москва, как и другие европейские столицы, нашла выход из положения – город стал расти не только горизонтально, он начал устремляться ввысь. Доходные дома, во-первых, занимали компактную площадь, во-вторых, давали возможность приобрести квартиры в 200–300 квадратных метров, что обеспечивало потребности семьи среднего класса, в-третьих, были снабжены ванными комнатами, «ватерклозетами», паровым отоплением. Самым распространенным считался тип жилья с пятью комнатами, хотя в отдельных случаях речь идет, например, о 14-16-комнатных квартирах!

Строились такие здания заслуженными и известными архитекторами. На дворе был Серебряный век, поэтому многие доходные дома украсились коваными лестницами, причудливыми орнаментами, мозаиками. До революции оставалось не так уж много времени, но вся Москва в 1890-1910-е годы в общем забытьи спасалась украшениями и женскими масками. Строительный бум привел к тому, что на улицах города появилось около полутора тысяч доходных домов. История любого из подобных зданий показательна и загадочна судьбой архитектора и заказчика, их взаимоотношениями, судьбой жильцов. Доходные здания строились зубными врачами, молочными фабрикантами, министерствами и даже монастырями. Распутывать такие детективы чрезвычайно любопытно.

Пусть квартиры в доходных домах часто считались непомерно дорогими, таким путем обеспечивался стабильный социальный климат. Адвокаты, врачи, коммерсанты, артисты часто общались друг с другом, охотно ходили в гости к соседям. В общем, не ограничивали свой мир пределами лестничной клетки. Нам не хватает сейчас подобной открытости и осознания ценности простых человеческих отношений.

После революции большинство владельцев расстались со своим жильем отнюдь не по собственной воле. Дома всячески уплотнялись, свой изначальный характер они потеряли. Тускнела и обваливалась лепнина, исчезали изящные элементы в интерьерах подъездов, ветшали коммуникации. Лишь в 2000-е годы, после ряда удачных экспериментов по превращению фабричных помещений в лофты, инвесторы обратили свое внимание на пласт доходных домов. Многие из таких зданий превратились в офисы, что отнюдь не соответствовало первоначальному духу. Лишь единичные экспериментаторы (например, в районе Пречистенки) решились на возрождение прежнего назначения доходных домов. Они проводили бережную реновацию жилья и следили за тем, чтобы дом 1909 года постройки воспринимался как ценное, старинное жилье без «новодельного» привкуса.

Сейчас Москва значительно проигрывает Петербургу по числу красивых подъездов (?), потому что в советские годы капитальный ремонт не щадил дореволюционное великолепие.

Отправьтесь в Петровско-Разумовское

В мире неоднократно пытались строить утопические города, например, Бразилиа, новую столицу латиноамериканской страны. Но то, что с треском проваливалось либо становилось уделом узкого кружка интеллектуалов, неожиданно воплотилось на севере Москвы. Отправляйтесь на территорию современной Тимирязевской сельскохозяйственной академии, чтобы в этом убедиться!

Петровская академия находилась слишком далеко от города, чтобы соблазны разгульной столицы влияли на ее студентов. В состав Москвы земли будущей Тимирязевской академии войдут только в 1917 году. Да, студенты нередко наведывались в город, но проще было организовать «пикник» на своей территории. Похожую заботу о царскосельских воспитанниках проявил Александр I, он разместил Лицей не в самом центре Петербурга.

Город-утопия должен воплощать в жизнь регулярный, в меру композиционный метод укрощения пространства. Наши окрестности, конечно, не Петербург, но будут «полинейнее» остальной Москвы. Строгая Лиственничная аллея является ниткой, на которую нанизаны жемчужины зодчества.

В 1860-е годы видный архитектор Н. Л. Бенуа, как раз явившийся посланцем Петербурга, строит поразительное здание на месте бывшего усадебного дома Разумовских, на самый верх которого «сажает» башню с часами. Получилась типично европейская ратуша, вокруг которой возник – нет! – не римский форум, а вполне симпатичное московское пространство вроде давно испустившей дух Собачьей площадки. Приемами «города-сада» и наметившейся в 1920-е годы дискуссии о деурбанизации явно пользовался и Борис Иофан, строивший здесь общежития в советскую эпоху.

Относительно свободная от застройки местность позволяла воплотить здесь какой угодно, самый фантастический план. Топонимическая составляющая была настолько пустой, что дала нам феноменальный проезд Соломенной Сторожки, по сути, небольшого домика. Даже самые заурядные строения в районе Петровской академии порождали личностей мирового масштаба – например, гениальный архитектор Константин Мельников появился на свет как раз в той самой Соломенной Сторожке, которой нужно посвящать элегии, песни и монографии (это все в будущем).

Достаточно заглянуть за административное здание префектуры САО на Тимирязевской улице, чтобы увидеть уменьшенную копию монумента «Родина-Мать», исполинского Ленина и другие работы скульптора Евгения Вучетича.