Архив

— Ну тот, из Управления внутренних дел, — ответила Тимофеева, — что предупреждал меня насчет Шуры Портновой. Чтобы я не очень суетилась, не спугнула жуликов из «Старой книги». Ну, следователь.

— Понятно, — озадаченно произнес Гальперин. — А он-то с чего?

— Понятия не имею, — Тимофеева кривила душой, она уже прослышала, что столь представительный приезд в архив чем-то связан с Гальпериным. Но чем — никто не знал. Кажется, даже и сам Мирошук…

— Следователь… А я-то думал, нагрянули прижимать меня к ковру, — обронил Гальперин.

— За что? — быстро спросила Тимофеева.

— Все за то же. Из-за Аркадия. Можно ли мне доверять, если воспитал такого сына-отщепенца…

Собравшиеся в кабинете директора не без удивления оглядели одетого в пальто Гальперина. И еще эта странная шапка, кудлатая, с развязанными штрипками, точно у школьника.

— Вы бы разделись, Илья Борисович, — хмуро произнес Мирошук.

Гальперин поискал глазами директора. Тот сидел в стороне, у стены, рядом с Брусницыным. А за его столом расположился Бердников, начальник управления.

Гальперин хмыкнул и прошел к привычному своему месту.

— Извините, буду в пальто, — буркнул он. — Знобит меня что-то.

— Еще бы, — проворчала Лысцова и осеклась под строгим взглядом Бердникова.

Но ее реплика резанула собравшихся, и все почему-то уставились на Гальперина.

Тишина уплотнилась.

Гальперин оглядел собравшихся. Знакомые лица, кроме, пожалуй, одного. Блеклый мужчина с постным выражением болезненного широкоскулого лица сидел подле Бердникова, у торца стола. Отечные складки под круглыми глазами и крючковатый нос делали его похожим на филина. Да еще хохолок заломленных на затылке бесцветных волос.

— Все, Македон Аристархович. Руководители отделов собрались, — подсказал Мирошук.

Гладколицый, упитанный Бердников хмуро кивнул, тряхнув мальчиковым чубом. Тронул нежными пальцами розовый галстук на неизменной клетчатой сорочке, кашлянул.

— Даже не знаю, с чего и начать, — вздохнул он, боком глянув на соседа. — Что и говорить, повод малоприятный. Но не отреагировать мы не можем. Надо выяснить обстоятельства… Да, извините, я не представил… Андрей Кузьмич Мостовой, старший следователь Управления внутренних дел.

Сосед Бердникова согласно сожмурил и распахнул глаза, поджал ровные губы и еще больше стал похож на филина.

— Когда ехал сюда, знал, с чего начну, — улыбнулся Бердников, — а вот приехал…

— Конечно, столько лет работаем вместе, — участливо подхватила Лысцова. — Иди знай, как говорится.

— Да, — Бердников решительно обернулся к соседу. — Может, вы и выступите, Андрей Кузьмич, чего тянуть вола?

Следователь подался плечами вперед, завис над столом и раскрыл тоненькую папку.

— Для начала два слова, товарищи, — у него оказался неожиданно низкий голос. — Мы не располагаем убедительными доказательствами. Пока! Иначе бы разговор шел не здесь… Но поступил сигнал. И мы должны его проверить. Начальство посоветовало мне собрать актив вашего учреждения, руководителей. Дабы избежать кривотолков. А возможно, и вы сами подскажете что-нибудь. Еще раз поясняю, я пришел не допрашивать, а беседовать.

— Да начинайте, бога ради, — не удержалась Шереметьева.

Мостовой скользнул отвлеченным взглядом по пышногрудому торсу начальника отдела использования. Сонные его глаза оживились, но тотчас погасли, сказывалась тренировка.

«Ах ты, пострел, тоже туда», — лениво подумал Гальперин и хмыкнул. Настороженность сменилась благодушием, он сидел расслабленно, как после парной. Так чувствует себя человек, не отягощенный угрызениями совести, наблюдая со стороны интересные события.

Следователь Мостовой поймал его взгляд, на мгновение сконфузился и рассердился. Казалось, между ним и Гальпериным вдруг протянулся невидимый обоюдоострый стержень, что колол одного при движении второго. Разница была лишь в том, что Мостовой знал, с чем он пришел, а Гальперин не знал и даже представить не мог. «Посмотрим, как ты сейчас покрутишься», — думал Мостовой, испытывая нарастающую неприязнь к Гальперину, чувствуя чуть ли не сладострастное удовлетворение от пауз и затяжек.

— Извините, товарищи, за некомпетентность… я хотел бы вначале уточнить — имеют ли право сотрудники архива держать у себя дома архивные документы? — Мостовой обвел всех взглядом, умудряясь при этом пропустить Гальперина.

В ответ раздался глухой ропот. Непонятно было, куда клонит следователь.

— Ни в коем случае! — отрубила Тимофеева. — Это серьезное нарушение правил. Кто, интересно, из нас позволяет себе такое? Я лично не знаю.

— Тогда второй вопрос. Есть ли в фондах архива документы помещика Сухорукова? — спросил Мостовой, продолжая смотреть на всех кроме Гальперина. Ему вполне было достаточно и того, как скрипнуло кресло под тяжестью заместителя директора по науке.

— Что за вопрос?! — раздались голоса. — В архиве тьма всяких документов… Сразу и не ответишь…

— Позвольте, позвольте, — вплелся в общий гомон голос Гальперина.

Но Мостовому опыта было не занимать. Эффект в его профессии штука далеко не последняя. Тут главное — не просрочить время, не выпустить инициативу…