Архив Долки

Гостиница оказалась заведением простым, без бара, но некий старик, неприметный в манерах и одежде до такой степени, что неясно было, слуга он или владелец, провел Мика по коридору в «гостиную, где господа принимають напитки». То была скверно освещенная комната, маленькая, с линолеумом на полу, несколькими маленькими столиками там и сям, а в жаровне мерцал огонь. Мик был один, согласился со своим хозяином, что вечер для этого времени года никудышный, и заказал маленький херес.

— Я ожидаю друга, — добавил он.

Но Джойс оказался пунктуален. Появился он бесшумно, очень тщательно одетый, тихий, спокойный, в маленькой черной шляпе, венчавшей его некрупные строгие черты, в руке — крепкая прогулочная трость. После легкого поклона он сел.

— Я взял на себя смелость попутно заказать кое-что, — сказал он, чуть улыбнувшись, — мы, люди этой профессии, стараемся беречь ноги других. Надеюсь, вы «на пятерочку»?

Мик легко рассмеялся.

— Великолепно, — сказал он. — Прогулка от станции бодрит сама по себе. Вот ваш напиток, я угощаю.

Джойс не ответил, взявшись прикуривать небольшую черную сигару.

— Я слегка робею, — сказал он. — У вас, судя по всему, в этой стране множество связей. Завидую вам. Я знаю кое-кого — но друзья? Ах!

— Возможно, вы по природе более уединенного сорта человек, — предположил Мик. — Вероятно, компания в целом вам не очень приятна. Я лично считаю, что интересные люди — редкость, а зануды — повсюду.

В сумраке почудилось, что Джойс кивнул.

— Один из величайших недостатков Ирландии, — произнес он, — в том, что здесь слишком много ирландцев. Понимаете? Я знаю, что это естественно, этого следует ожидать — как диких зверей в зоопарке. Но того, кто прожил в мешанине современной Европы, это раздражает.

Так он подвел Мика к сути его запроса, так сказать. Голос Мика был тих, утешителен:

— Мистер Джойс, я питаю к вам громадное уважение, и для меня честью было б послужить вам. Я несколько смятен вашим величием как писателя и вашим присутствием в этих краях. Не поделитесь ли вы некоторыми сведениями о себе — строго конфиденциально, разумеется.

Джойс кивнул, вроде бесхитростно.

— Конечно, поделюсь. Немного есть чего рассказать вам. Прошлое довольно просто. Будущее — вот что далеко и трудно.

— Ясно. Люди Гитлера изгнали вас из Швейцарии?

— Нет, из Франции. Моя супруга и родственники — часть тех многих, кто сбежал до террора. Паспорт у меня был британский. Я знал, что меня арестуют, вероятно — убьют.

— Что случилось с вашей семьей?

— Не могу сказать. Нас разлучили.

— Они погибли?

— Я знаю мало — лишь то, что сын мой цел. Воцарился хаос, бедлам. Поезда ломались, пути были повреждены. Повсюду сплошь импровизация. Где-то на грузовике подбросят, где-то надо было пробираться полями или же прятаться день-другой в амбаре. Куда ни глянь — всюду солдаты, партизаны и головорезы. Боже правый, не смешно было. К счастью, настоящих местных узнать было легко — это смелые, простые люди. К счастью, я как следует говорил по-французски.

— И какова же была ваша точка назначения?

Он помолчал.

— Ну, поначалу, — вновь заговорил он, — я хотел убраться от этих немцев. Вторая мысль — добраться до Америки. Америка в те поры еще не вступила в войну. Но какое бы то ни было значительное действие было очень затруднено. Кругом шпионы, саботажники и хулиганье, всех сортов, какой ни возьми. Простейшие вопросы еды и питья — и те были трудны.

— Да, война — это бедствие.

— Я бы ту французскую бойню не стал бы именовать словом «война». А черный рынок? Небеси!

— Так что же было дальше?

— Сперва я оказался в Лондоне. Все на нервах, атмосфера ужасная. Не чувствовал себя в безопасности.

Мик кивнул.

— Помню, они повесили вашего тезку — радиоведущего Джойса^{120}.

— Да. Я решил, что здесь мне будет лучше. Сумел пробраться сюда на небольшом сухогрузе. Слава богу, все еще схожу за ирландца.

— А что же ваша семья?

— Я навожу конфиденциальные справки через одного друга — знаю, что сын мой жив. Конечно, впрямую разузнавать я не могу.

Разговор выходил сообразный, однако не вполне соответствовал целям Мика. Был ли это Джеймз Джойс, дублинский писатель с международным именем? Или же некто под личиной, вероятно, искренне спятивший от страданий? Застарелое, докучливое сомнение не покидало Мика.

— Мистер Джойс, расскажите мне о том, как писался «Улисс».

Джойс поворотился к нему ошарашенно.

— Я слыхал более чем достаточно об этой грязной книге, этом собранье мерзостей, но ни разу не слышал, что имею к ней какое бы то ни было отношение. Знаете, вы уж поосторожнее с этим. Более того, я именем своим отметил лишь одну небольшую книгу, которая меня касалась.

— И что же это за книга?

— Ах, давно дело было. Мы с Оливером Гогарти^{121}, пока общались, вместе работали над кое-какими рассказами. Простые рассказы: описания Дублина, назовем их так. Да, были в них некие достоинства, думаю. Мир в те поры был устоявшийся…

— Легко ли вам далось такого рода сотрудничество с Гогарти?

Джойс тихонько хихикнул.