Архив еврейской истории. Том 12

Я не буду отвечать на гнусную клевету г-на Рабиновича, что будто бы я перевел по-русски сказку Л [ьва] Н[иколаеви]ча и где-то ее поместил, гоняясь за грошами. Г-ну Рабиновичу тем менее простительно так гнусно клеветать про человека ему совершенно незнакомого, что Шолем-Алейхем очень талантливый писатель и должен был бы более взвешивать свои слова. Объясните этому господину, что не только я не гоняюсь за грошами, но что все, что получил за эти сказки, отослал целиком Вам. Мнение г-на Рабиновича, впрочем, мне безразлично; но мне далеко не безразлично и слишком дорого мнение Льва Николаевича; и поэтому, умоляю Вас, глубокоуважаемый Владимир Григорьевич, насколько я здесь не виновен[829]

.

Чертков также дорожил исключительно отношениями с Толстым и, опасаясь, что это очередное недоразумение может расстроить писателя, 17 декабря н. с. отправил ему длинное послание, которое просил уничтожить сразу же по прочтении. Толстой не удовлетворил эту просьбу – скорее всего по небрежности, и письмо, неизданное, хранится сейчас в московском архиве писателя. Приведем здесь лишь фрагмент: