Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том II

Итак, в субботу Черневский заехал за мной и мы отправились в имение Г.Н. Бутовича Николку. Оно располагалось недалеко от станции Кочубеевка Харьково-Николаевской железной дороги, часах в двух езды от Полтавы. Когда мы приехали на станцию, уже стемнело, в имении мы застали хозяев за вечерним чаем. Дом в Николке был хороший, старинный и богато обставленный. Везде царил большой порядок, камины горели в кабинете и столовой, а мягкий свет ламп под большими абажурами создавал впечатление особого уюта и тепла. За столом, кроме хозяина, сидела его жена Мария Цезаревна, очень милая и красивая дама. Трое детей, две девочки и мальчик, мило, но просто одетые, находились тут же со своей гувернанткой. Посторонних не было. Лакей в черном фраке, мягко ступая, бесшумно двигался вокруг стола и разносил чай. Мы с Черневским присоединились к обществу хозяев, и оживленная беседа о лошадях началась. Черневский был хорошим рассказчиком и довольно остроумным человеком. Его слушали внимательно и с видимым удовольствием. По отношению к нему хозяев и детей было видно, что это свой человек в доме. После чая направились в гостиную и провели в ней время вплоть до ужина. Вечером Григорий Николаевич показал мне свою коннозаводскую библиотеку, которая была очень хороша и полна. В ней имелись все старинные коннозаводские издания, и на многих стояли инициалы отца или деда хозяина. Книги были в хороших переплетах, по закладкам в некоторых было видно, что они не только являются украшением библиотеки, их читают. Знакомство с этой библиотекой доставило мне большое удовольствие; я сравнивал ее со своей и с грустью думал, что едва ли мне скоро удастся собрать такую библиотеку: у меня в то время было не более двадцати-тридцати коннозаводских книг. Поздно вечером разошлись спать. На утро была назначена выводка в заводе, а после раннего обеда мы с Черневским должны были ехать к четырехчасовому пассажирскому поезду.

Когда на следующее утро мы с хозяевами и Черневским вышли на крыльцо, было пасмурно, моросил дождь и все было окутано сырым туманом. Быстрым взглядом я окинул открывшуюся перед моими глазами картину. Сейчас же за домом начинался столетний парк. Перед домом был большой двор с газонами, справа от него – все службы, а впереди – здание конного завода, старинное по типу, но, видимо, недавно отремонтированное. Построек было много, все было под железом, содержалось в превосходном порядке, и на всем лежала печать довольства и благосостояния. Завод, где нас уже ждали, был подметен, вымыт и блестел. Видно, что хозяин хотел показать свой завод в полном порядке и к выводке приготовились.

Первым вывели вороного Мужика 2-го, густую, капитальную лошадь. «Это мой любимец, – сказал Григорий Николаевич. – Таких рысаков я люблю: не побежит его приплод, так в городе дадут деньги». Черневский засуетился, забегал вокруг лошади и возмущенно заявил: «Как же от него может не бежать приплод, когда он уже бежит!» И тотчас начал говорить о замечательной породе Мужика 2-го, его отце Мужике 1-м и т. д. «Это кругом роговская лошадь». Мужика 2-го довольно долго держали на выводке, и Григорий Николаевич с видимым удовольствием смотрел на него.

«А теперь я вам покажу любимца моей жены», – сказал Г.Н. Бутович. Вывели белого жеребца. Я пришел в искренний восторг от его форм. Это был совершенный араб, сухой, кровный и с поразительно красивой головой. Кожа у него была тончайшая, так что из-под нее явственно выступала сетка кровеносных сосудов. Даже в этот пасмурный день жеребец блестел, отливал серебром и как бы рисовался на выводке. Черневский с гордостью объявил, что это известный по своим бегам в Москве Табор 2-й завода Кублицкого, сын Талисмана и знаменитой по своему приплоду Чудной. Затем, как из рога изобилия, посыпались имена и рекорды: он перечислял лучших предков Табора 2-го. «Не правда ли, он лучше Мужика?» – тихо спросила меня Мария Цезаревна. «Да, он мне больше нравится», – ответил я. Григорий Николаевич вмешался в наш разговор и, улыбнувшись, сказал: «Жена его так любит, что я ей подарил Табора. Если он выдержит подготовку и не рассыпется, то этим летом будет бежать в Полтаве уже от имени моей жены». Черневский тем временем не унимался и продолжал восторгаться породой и формами Табора 2-го: «Посмотрите, Яков Иванович, какая у него голова. Голова – это визитная карточка лошади! Не правда ли, у него замечательная визитная карточка?» Я улыбнулся этому сравнению, но должен был признать, что «визитная карточка» жеребца действительно хороша. Взяв меня под руку, Григорий Николаевич подвел меня к жеребцу и сказал: «Взгляните на его единственный недостаток: жеребец узкий и тесный в коленях. Во всем остальном это замечательная лошадь».