Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том II

Я предложил Иван Платоновичу пересмотреть спортивные журналы за предыдущие десять лет – быть может, там среди помещенных портретов знаменитых лошадей он найдет такую, которая его заинтересует по формам, а потом можно будет поехать ее осмотреть. Генерал согласился, и со следующего вечера мы начали просмотр журналов. Перед нами мелькали изображения лучших призовых рысаков последнего десятилетия. Кого тут только не было! Какие разнообразные формы! В одном из номеров «Журнала спорта» генерал увидел портрет Зверобоя. Тот был снят еще молодым, снимок был очень удачен и превосходно передавал тип лошади. «Вот настоящий рысак, – сказал Дерфельден. – Боюсь только, что в действительности он хуже, чем на фотографии». Дерфельден не был знатоком генеалогии, на бегах бывал редко, а потому плохо помнил прежних знаменитостей. Он спросил меня, что это за Зверобой, а когда я ответил ему, что это один из первоклассных рысаков своего времени, победитель Императорского приза, питомец завода Малютина и сын Летучего, генерал задумался, отложил номер и сказал: «Да, в таком случае это может быть замечательная лошадь, она, вероятно, нам бы подошла. Второй в заводе малютинский жеребец, сын Летучего меня бы вполне устроил». Я поспешил сказать Дерфельдену, что надежды на покупку Зверобоя даже для Хреновского завода нет никакой, так как жеребец принадлежит известному миллионеру Ралли. Тот в нем души не чает и губит рысака, ибо никому его не продает, посторонних маток к нему не допускает, а у самого в заводе пять-восемь посредственных кобыл, так что эта знаменитая лошадь гибнет для коннозаводства и доживает свои дни где-то в Подольской губернии. «Жаль, – сказал Иван Платонович. – Судя по портрету, лошадь замечательная и нам бы подошла». На другой день, когда мы вместе с генералом пили кофе, он опять вернулся к разговору о Зверобое. «Я, Яков Иванович, навел справки о Зверобое. Его наши помнят, кое-кто видел его на бегу. Говорят, что лошадь была замечательная и в свое время очень резва. Судя по всему, он нам подойдет, и я хочу вас просить съездить к Ралли и попытаться либо купить Зверобоя для Хреновского завода, либо взять в аренду, но в последнем случае не менее чем на два года». Затем Дерфельден добавил, что просит меня об этом лишь потому, что знает: я рад буду оказать эту услугу и Хреновому, и ему и таким образом послужить обществу и дорогому нам делу. «Командировать кого-либо из своих помощников я не хочу, – сказал он, – потому что уверен: вы в этом успеете лучше, чем кто-либо из них. И я верю, что вам удастся склонить Ралли уступить Зверобоя в Хреновской завод». Нечего и говорить, что я с радостью принял это поручение. Оно мне было по душе: я давно возмущался тем, что Зверобой гибнет для орловского коннозаводства, а тут представлялась возможность его спасти. Вечером Иван Платонович опять смотрел портрет Зверобоя и показывал его Богдашевскому и Пусторослеву, а также Пономарёву. Слух о том, что генерал поручил мне покупку Зверобоя, уже разнесся по Хреновому, Пономарёв не смог утерпеть и пришел взглянуть на портрет лошади. Он заметил: «Пожиже Ловчего, а хорош. Дай бог!»

Иван Платонович был очень доволен, что лошадь, по-видимому, всем действительно понравилась, а потому на другой день у нас состоялся официальный разговор. Он мне сообщил, что имеет полномочие от Главного управления коннозаводства купить орловского рысака за 15 000 рублей, но так как Зверобой уже в летах, то дороже 10 000 за него платить нельзя. Давая мне подробную инструкцию, Дерфельден взял с меня слово, что я обязательно посмотрю Зверобоя на езде и не возьму его, если он хрипит. «У меня было немало неприятностей из-за тяжелого дыхания Ловчего, – сказал Дерфельден, – а потому взять второго жеребца с тяжелым дыханием никак нельзя». Затем он просил меня обратить внимание, нет ли у Зверобоя курб, жабок и шпата, и в таком случае не брать его ни под каким видом. «Вы молодой охотник и еще более молодой коннозаводчик, но, насколько я знаю, вы увидите эти недостатки и разберетесь в них. Только не увлекайтесь и смотрите Зверобоя основательно: лошадь подкупающая и может вас увлечь!»

В Хреновом только и было разговоров, что о Зверобое. Поступление в завод производителя – это целое событие, притом немаловажное. Дерфельден, хотя мне об этом ничего и не сказал, все же снесся по телеграфу с Петербургом и, по-видимому, получил оттуда благоприятный ответ. На следующий день был назначен мой отъезд из Хренового. Иван Платонович трогательно простился со мной и пожелал мне полного успеха. Я уехал к себе на Конский Хутор, с тем чтобы через неделю отправиться в Одессу, там узнать адрес Ралли и ехать к нему в деревню. Это было в июне 1906 года.