Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том II

После выводки я вместе с дамами направился гулять в парк, а хозяин поехал обозревать свое хозяйство, что он имел обыкновение делать ежедневно. Разговор в парке перешел на Зверобоя, и я сообщил мадам Ралли о цели своего приезда. Она была удивлена и сказала: «Павел Степанович думает, что вы приехали покупать Зверобоя для себя, но он решил его не продавать. Это новое предложение, и трудно сказать, как отнесется к нему муж». Воспользовавшись представившимся случаем, я стал говорить о том, что, передав Зверобоя Хреновскому заводу хотя бы только в аренду, Павел Степанович совершит патриотический поступок (мне кажется, что в тот момент я был весьма красноречив), и закончил указанием на то, что теперь весьма часто приходится слышать нарекания в адрес Павла Степановича, ибо он сам не пользуется жеребцом и не дает пользоваться другим. «Вы правы», – задумчиво ответила мне мадам Ралли и замолчала. Совершенно неожиданно в лице гувернантки я нашел ярую сторонницу и защитницу моих взглядов. Эта особа, видимо, пользовалась большим влиянием в доме и полным расположением супругов Ралли. Она была англичанкой и, вероятно, любила лошадей. «Обязательно надо склонить Павла Степановича отдать Зверобоя русскому правительству, – так выразилась она. – В аналогичном случае каждый из нас, англичан, поступил бы так». После часовой беседы обе дамы были всецело на моей стороне. Мадам Ралли сказала: «Ничего не говорите о вашем деле с мужем до вечера, дайте нам время с ним переговорить и его подготовить». Я искренно поблагодарил ее и вновь направился в конюшню, где один хотел осмотреть Зверобоя и измерить его тесьмой. На этот раз жеребец мне еще больше понравился, и я решил во что бы то ни стало добиваться его покупки или аренды.

Я выполнил совет мадам Ралли и вечером не стал говорить о цели моего приезда. Я правильно рассчитал, что вечером обе дамы возьмутся за дело и будут склонять Ралли уступить жеребца в казну. На другое утро Павел Степанович после чая пригласил меня к себе в кабинет. Я понял, что он все знает, и счел своевременным изложить ему просьбу Хреновского завода о продаже или уступке Зверобоя в аренду. Ралли мне сейчас же ответил, что о продаже не может быть и речи, но в аренду на год он согласен отдать Зверобоя при условии, чтобы им было покрыто не более пятнадцати кобыл и ни одной частновладельческой. Поблагодарив, я затем без труда склонил Ралли уступить Зверобоя не на год, а на два, как того желал генерал Дерфельден. Тут же я составил телеграмму, где поздравлял Дерфельдена с получением жеребца и просил немедленно выслать приемщика. После этого был вызван конторщик и под мою диктовку составлен контракт, который мы тут же подписали. Зверобой сдавался Хреновскому государственному заводу в арендное пользование сроком на два года с правом ежегодного покрытия не более пятнадцати кобыл и арендной платой 100 рублей от кобылы. Отдельным пунктом значилось, что частновладельческие кобылы допускаться к Зверобою не должны. Телеграф в Браилове был при усадьбе, так что вечером мы одновременно получили из Хренового две телеграммы, обе от генерала. В одной он благодарил от имени завода Ралли, а в другой сердечно благодарил меня за оказанную помощь. Ралли был, по-видимому, тронут. Через несколько минут из конторы принесли третью телеграмму из Хренового, в ней было сказано, что приемщик выезжает вечерним поездом. Ралли, прочтя ее, рассмеялся и сказал жене: «Видно, там ценят нашего Зверобоя, и я не ошибся, что его отдал».

Считая свою миссию законченной, я уехал в тот же день, предварительно сердечно поблагодарив хозяина и дам, без чьей помощи не видать бы Хреновскому заводу Зверобоя. Ралли был настолько тактичен, что не предложил мне покрыть моих кобыл Зверобоем, от чего я бы, конечно, отказался. Так что я совершил это дело по охоте и был честным маклером не в духе старого Бисмарка…

Зверобоем в Хреновом остались довольны: хотя и раздавались голоса – мол, жидковато, бедновато, но все же лошадь была оценена по достоинству. Больше всех рад был сам Дерфельден, который написал мне замечательное письмо. Надо отдать справедливость коннозаводскому ведомству: на этот раз оно оценило мои старания и управляющий прислал мне крайне любезное благодарственное письмо. Что касается общественного мнения, то оно было всецело на стороне Зверобоя. Н.М. Коноплин во всеуслышание заявил на бегу, что в Хреновском заводе никогда еще в составе производителей не было лошади такого высокого класса и такого происхождения, и отдал должное как мне, так и Дерфельдену. Коноплин был прав в том отношении, что из жеребцов, рожденных в частных заводах и поступивших в Хреновое, Зверобой был класснейшим и по породе наиболее близким к самым модным призовым линиям того времени. Многие выражали удивление, как удалось убедить Ралли отдать Зверобоя, а милейший Харитоненко прямо заявил, что он удивлен и ничего не понимает, ибо предлагал за Зверобоя в прошлом году 30 000 тысяч рублей, но Ралли не продал жеребца, а через год за грош сдал в аренду в казну.

Завод В.П. Микулина