Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России

Каковы могли быть причины, по которым лошадь такого происхождения, такой феноменальной резвости, такого замечательного экстерьера и типа оказалась несостоятельна в качестве производителя? Ответить на этот вопрос очень трудно, но некоторые предположения я все же выскажу. Прежде всего, я думаю, что Петушок, когда появился у меня в Прилепах, был, вероятно, болен, потрепан, истощен и далек от своей лучшей формы. Подбор к Петушку орловских кобыл был очень труден. От трех метисных кобыл – Аси, Приятельницы и Слабости – у меня в заводе он должен был дать лошадей выдающейся резвости. Когда Руссо покрыл с ним четырех метисных кобыл, то получил резвых и классных рысаков, таких как Де-Помынт 2.21, Дорица 2.23, Подурец 2.19 и Прима-Вера 2.20. Все эти четыре лошади были замечательно хороши по себе, а Прима-Вера оказалась выставочной кобылой во всех отношениях. У меня в заводе от метисных кобыл в 1914 году родились Астарта от Аси, Произвол от Приятельницы и Станица от Слабости. Два первых жеребенка были проданы С. В. Эшу, а так как его вскоре после этого призвали на военную службу, они были изъяты в возрасте двух с половиной лет из тренировки и не могли показать резвости официально. Однако я могу сообщить, что в заводе они не считались резвыми и ехали хуже детей Громадного. Станица трех лет показала рекорд 1.42 в Орле. Хотя этот рекорд и был показан в руках любителя, а кобыла плохо тренировалась, все же для дочери Слабости и Петушка такая резвость, при всех неблагоприятных обстоятельствах, ничтожна. Я видел в Орле бега Станицы: у нее не было бросков, не было класса и всю дистанцию она ехала ровно. Словом, трудно было допустить, что это дочь Слабости. Ход у нее был частый и неприятный, а сама Станица мелка и нехороша по себе. Правда, после восстановления бегов она показала недурную резвость, а ее первая дочь Стрелка была 2.17.

Итак, в Прилепах Петушок от трех метисных кобыл, среди которых были Приятельница 2.15 и рекордистка Слабость, вторая после Прости метисная кобыла в России, дал явно неудовлетворительных детей. Из всего сказанного можно сделать вывод: когда Петушок крыл кобыл у Руссо, он был в форме, а у меня в заводе, вероятно, был уже болен. Другого объяснения я не нахожу.

Я уже упомянул, что Петушок был труден в подборе. В этом отношении он является условно препотентным жеребцом, то есть таким, который мог бы дать выдающихся лошадей только при особо благоприятных условиях подбора. По кровям Петушок совершенно не подходил для моего завода, так как всем величием он был обязан трем факторам своей родословной: Бычкам, Соболям и телегинскому Могучему. В Прилепах именно эти крови были представлены крайне слабо, за исключением, пожалуй, Бычка, да и то в очень дальних генерациях. Таким образом, Петушок не подходил к моим маткам. Я думаю, что у Телегина при близком или частом повторении Могучего он мог дать замечательных лошадей. То же следует сказать и про Дубровский завод, где Петушок при подборе встретил бы Бычков и Соболей, кровь которых по жеребцу Атласному была очень сильна в дубровских лошадях. Эта кровь сыграла исключительную роль при создании самого Петушка. Громадный давал выдающихся лошадей при всевозможных комбинациях кровей и проявил удивительную, универсальную сочетаемость, а Петушок оказался капризен в подборе, и отсюда его провал как производителя. В заводе Якунина, где он провел почти всю свою жизнь, к нему не делалось никакого подбора, ибо в то время, когда Петушок был там производителем, сколько-нибудь хороших маток в заводе не было, сам завод дважды подвергался уничтожению из-за сапа и тогда погибло драгоценное охотниковское гнездо, которым мог справедливо гордиться Якунин и из которого по женской линии вышел сам Петушок. Получив этого жеребца стариком, я просто дал ему лучших кобыл и не сделал подбора с генеалогической точки зрения. Это оказалось ошибкой, но исправить ее было уже нельзя, и я предпочел расстаться с жеребцом.