Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России

Здесь интересно будет сказать, как я предполагал вести дело в дальнейшем. Я надеялся, что, когда большой дом с залами для картинной галереи будет окончательно построен, у меня освободятся средства для реформ в заводе. Дом мне обошелся в 200 000 рублей и был достроен за год до революции. В течение десятилетия (1906–1916) я особенно много покупал картин и вообще старины, тратя на это все свои свободные деньги, часто в ущерб заводу. Художественный рынок того времени был не слишком насыщен произведениями искусства, и я уже купил все, что можно было купить по моей специальности. На это ушли очень большие средства, а в будущем можно было рассчитывать лишь на случайные покупки. Стало быть, все средства пошли бы на завод. Деньги, как тогда, так и теперь, играют немаловажную роль в коннозаводском деле. Если у меня частенько их не хватало прежде, то, казалось, после войны в деньгах недостатка уже не будет. В 1916 году я получил отцовское наследство, но в 1917-м, как и все остальные, был разорен и ограблен революцией…

А пока я мечтал купить в Москве дачу, оборудовать ее, пригласить первоклассного наездника и открыть собственную конюшню. Не имело смысла держать завод почти в 70 кобыл, и я решил сейчас же после войны продать на аукционе 30 заводских маток и оставить себе 40 лучших кобыл, образцово содержать их и давать молодняку отличное воспитание и тренинг. Мне казалось, что именно после войны, когда я опять вернусь к работе во всеоружии знаний, средств, опыта и горячей любви к делу, мой завод ждут величайший расцвет и славное будущее. Но его ждала национализация, голодовки и почти что гибель. Благодарение судьбе и Богу, что завод не погиб совсем, что мои почти двадцатилетние коннозаводские труды не пропали даром для той страны, которая как-никак является моей родиной и которую я любил и продолжаю любить…

Мне остается сказать несколько заключительных слов и с полной искренностью ответить на вопрос, была ли у меня определенная цель, когда я создавал завод, и удовлетворен ли я достигнутыми результатами. Положа руку на сердце скажу, что скромными результатами своей коннозаводской деятельности я удовлетворен, потому что имел высокое утешение видеть лошадей своего завода победителями классных призов, первыми на выставках, участниками пробегов, производителями в заводах и заводских конюшнях нашего обширного отечества. Последнее мне доставляло такое же чувство удовлетворения, как если бы мой рысак выиграл хороший приз. Видя в телеге крестьянина, в тройке барина, в шарабане купца или в казенке прасола хорошего полукровка от своих лошадей, я всегда был этому искренне рад, ибо понимал, что своей деятельностью служу не только узким интересам спорта, но и широким интересам коннозаводства. И если мои скромные успехи меня удовлетворяли, то другими они были настолько оценены, что я не имел отбоя от покупателей и вынужден был постоянно расширять свой завод.

Восток 2.18,6 (Эльборус – Ветрогонка), р. 1924 г., Прилепского зав.

Кляуза (Ловчий – Клевета), р. 1928 г., Хреновского зав.

Смех 2.10,6 (Эльборус – Складка), р. 1925 г., Прилепского зав.

Улов 2.02,2 (Ловчий – Удачная), р. 1928 г., Хреновского зав.

Менестрель 2.10,3 (Удачный – Мазурка), р. 1928 г.

Радуга 2.06,4 (Удачный – Равнина), р. 1929 г., Горьковского зав.

Вальс 2,05⅞ (трех лет) (Бубенчик – Вылазка), р. 1935 г., Дубровского зав.

Перцовка (Ловчий – Похвала), р. 1929 г., Хреновского зав., чемпионка ВСХВ 1939 г.

Удачная 2.20,2 (Питерщик – Уборная), р. 1920 г. зав. А. П. Офросимова

При создании, а затем при ведении завода у меня была ясная и определенная цель, к которой я неуклонно стремился и которой я, как мне кажется, отчасти достиг. Цель эта заключалась в стремлении непременно создать у себя в заводе на основе высокой чистопородности не только резвого, но и правильного, дельного, костистого и красивого рысака. Я признавал и признаю только ту рысистую лошадь, которая совмещает в себе породу, резвость, тип, правильность форм и красоту. Нелегко создать такую лошадь, но ее создание было именно моим идеалом и целью всей моей коннозаводской деятельности. Насколько я в этом преуспел, судить опять-таки не мне. Наконец, как генеалог, я всегда придавал и продолжаю придавать совершенно исключительное значение происхождению рысака. В моем заводе сочетание Полкан 3-й – Лебедь 4-й и Полкан 3-й – Полкан 3-й во всех степенях стало излюбленным методом заводской работы. Эти два имени являются отправными во всех моих удачнейших скрещиваниях, и от чудесной встречи этих славных кровей родились все мои лучшие лошади! Feci quod potui, faciant meliora potentes![6]