Архив Шульца

– Милочка очень страдает, – сказала она. – Ее к нему не пускают, потому что она ему никто. Она написала письмо, но не знает, как ему передать. Ты бываешь в больнице. Сможешь передать?

Шуша был в шоке. Мамина лучшая подруга? Почти член семьи? Он отказался.

Через неделю отца привезли домой. На него было страшно смотреть. В понедельник он собрался на работу. Шуша смотрел из окна, как он, пошатываясь, идет через занесенный снегом скверик. Казалось, сейчас упадет. Шатающейся походкой напомнил Шуше проворовавшегося отца перед самоубийством в фильме “Високосный год”. Шуша схватил пальто и выбежал на улицу.

– Папа! Стой! Что с тобой?

Отец обернулся и долго смотрел на Шушу, как бы не узнавая. Потом на его лице появилась слабая улыбка.

– Если бы ты меня сейчас не догнал, все было бы кончено.

Он достал из кармана упаковку “Летардила” и протянул ее Шуше.

– Спрячь. А лучше выбрось.

Шуша отдал матери. А потом ее похитила Джей.

Он вспомнил день рождения матери, в июне. К этому времени она уже около года находилась в доме для престарелых в калифорнийском городе Плайя дель Рей, “королевский пляж” по-испански. Она окончательно потеряла интерес к жизни и только мечтала, чтобы трудолюбивые медсестры отстали наконец от нее с физиотерапией. В этот день Шуша спросил, не привезти ли ей фотографии родителей и детей.

– Я ничего этого не хочу видеть, – твердо сказала она. – Привези мне шкатулку из моей квартиры. Второй ящик сверху в правой тумбе письменного стола.

– А что там? – спросил он.

Она долго молчала, потом тихо сказала:

– Три упаковки “Летардила”, которые я отобрала у Джей.

Шуша замолчал.

– Если я это сделаю, – сказал он так же тихо, – меня, скорее всего, посадят в тюрьму.

– Нет, нет, – испуганно проговорила Валя. – Не надо. Не привози.

Ей оставалось жить одну неделю. Она постепенно засыпала и однажды утром не проснулась. Где, интересно, теперь эта шкатулка?

Он бросился к неразобранным коробкам и в конце концов нашел шкатулку. “Как написано на сайте ask-a-doctor, барбитурат за сорок лет ослабевает всего лишь процентов на двадцать. Значит, в этой шкатулке еще восемьдесят процентов убойной силы. «Летардил» привозила из Венгрии Агнесса Кун, героическая дочь кровавого злодея, замученного и расстрелянного другими кровавыми злодеями. «Летардил» должен был убить отца, но его сначала спасла мать, потом я. «Летардил» убил Джей, и ее спасти не удалось. Моя жизнь развалилась. Вокруг – никого. Родители и Джей умерли. Алла меня ненавидит. Рикки где-то в Гане. Ее письма и звонки абсолютно непригодны для диалога. Какой может быть ответ на цитату из послания Павла к Евреям? Только цитата из послания Павла к Коринфянам. Может быть, настала моя очередь принять эстафету?”

Когда Рикки ушла от него к студенту из Ганы, он, как юнкер Шмидт Козьмы Пруткова, решил застрелиться. В гостях у дипломата Поспелова, с женой которого Валя училась в школе, ему показали пугач, привезенный из Америки. Это был настоящий Smith & Wesson 45-го калибра, красавец из черной вороненой стали с деревянными накладками на рукоятке.

Передняя часть ствола была наглухо забита металлической пробкой, а сверху, сразу за пробкой, была просверлена небольшая дырка. К пистолету прилагались патроны, но без пуль. Звук был настоящий, но вреда этот выстрел причинить не мог никому.

Увидев сумасшедший блеск в Шушиных глазах, Поспеловы сказали своим мальчикам:

– Вы уже, наверное, наигрались своим пугачом. Дайте Шуше на несколько дней.

Воспитанные мальчики сказали “конечно”, но видно было, что идея им совсем не понравилась.

Принеся пугач домой, Шуша стал обдумывать план превращения его в настоящее оружие. Задач было три: выковырять пробку, заделать дырку сверху и достать хотя бы один настоящий патрон. Учитывая школьную практику в слесарной мастерской и набор инструментов дома, первые две проблемы были решаемы. С патроном было сложнее. После нескольких дней размышлений он обратился к Стасику, отец которого служил в милиции.

– Зачем тебе патроны 45-го калибра? – поинтересовался Стасик.

Шуша показал ему пугач.

– Видишь, из него стрелять нельзя, ствол забит. Я пули выковыряю. Мне только чтоб звук был.

– Сколько патронов? – спросил Стасик.

– Давай семь.

– Обещать не могу, – сказал Стасик. – Дай три дня. Если достану – готовь двадцать рублей.

Итак, одна проблема, возможно, будет решена. Теперь займемся стволом. Он решил просверлить в пробке небольшую дырку, чтобы потом нарезать в ней резьбу, ввинтить болт и за этот болт вытащить пробку. Зажал пистолет в тиски и начал сверлить ручной дрелью. Пробка была, видимо, сделана из какого-то твердого металла, сверло грелось и тупилось, не оставляя почти никакого следа. Вынув пистолет, он обнаружил на стволе царапины – не догадался обмотать ствол хотя бы тряпкой, прежде чем зажимать в тиски. Неважно! Когда он застрелится, испорченный пугач уже не будет никого интересовать.

Он спрятал пугач в ящик стола и решил ждать сигнала от Стасика. Сигнал поступил через три дня.

– Завтра утром принесу. Готовь деньги.