Архивник

   По дороге к банку "Гуто и сыновья" кинул в потовый ящик конверт с рукописью для журнала. Если сочтут возможным напечатать, "исповедь" станет моим прощанием с этим миром. Ну а дальше, если телу суждено будет выжить в мир придет совершенно другой человек…

   До украшенной тремя "Г" вывески еще около сотни шагов. Струи дождя хлещут в лицо, все сливается перед глазами. Но, придерживая сумку с деньгами, продолжаю идти, повторяя, как заклинание "Виктори". Это слово будет паролем, моего тайного вклада…"

   Опомнившись, Фродо обнаружил, что на страницах журнала "исповедь" обрывается в том месте, где Алехо узнает о планах зятя. Еще раз, перечитав вторую часть, он так и не увидел никаких упоминаний о заложенной недвижимости, фамильных драгоценностях и банках. Похоже, что эту концовку, Фродо додумал сам.

   "А, может быть, просто вспомнил?"

   Глава 15

   Чтобы не вызывать подозрений, домой Фродо вернулся в положенное время спокойным шагом. Но переступив порог, бегом бросился к стоявшему в спальне сундуку. Когда много лет назад какие-то люди принесли его в монастырскую больницу, из вещей при нем оказалась только кожаная сумка. Она была пуста, если не считать большого жестяного медальона с несколькими цифрами и тремя буквами "Г". Не зная назначение вещицы, Фродо хранил ее, как талисман, и препятствовал поползновениям супруги выкинуть ненужную железку. И сейчас он очень боялся, что Эльза, в очередной раз перебирая вещи, свое намерение осуществила. Но медальон лежал, где обычно, на самом дне сундука. Чувствуя, как от волнения бешено колотится сердце, он схватил вещицу. В это время сзади неслышно подошла супруга. Увидев разбросанную в беспорядке одежду, испуганно поинтересовалась, что происходит. Выслушав рассказ мужа, она некоторое время молчала, наконец, заговорила, тщательно подбирая слова:

– Когда-то все мои подруги мечтали выйти замуж за богача или аристократа. Я же с самого начала хотела найти скромного и надежного человека. Встретив тебя, ни разу о своем выборе не пожалела. Конечно, хотелось бы жить в большем достатке, но вполне обойдусь и тем, что есть сейчас. Так что, приму любое твое решение.

   В знак благодарности Фродо сжал ее руку и начал говорить сам:

– Я не собираюсь становиться Алехо Каморо, и мне не нужны его деньги. Но и не хочу отдавать их этим людям. Пусть лучше достояние выморочного рода пойдет на благие дела. А нам оно только поможет начать новую жизнь в новом месте. Надеюсь, Всевышний это не осудит и тоже окажет помощь.

– Я все-таки сделала правильный выбор! – прошептала Эльза и сжала его руку.

   Наблюдая за улицей, Фродо быстро вычислил следившего за домом типа. Похоже, что этот ничем неприметный человек был один. Заказ родственников Алехо полковник де Моро выполнял в частном порядке, поэтому вряд ли мог привлечь много помощников. И это давало шанс для побега. Занавесив окна, они стали собирать дорожные саквояжи. Детей уложили спать в одежде, рассказав, что рано утром отправляются в путешествие. Эльзе удалось подремать пару часов, Фродо же так и не сомкнул глаз. Когда над городскими крышами наметились робкие признаки рассвета, он разбудил жену и детей. В выходившее на задний двор окошко вылез первым. Куст обсыпал его свежей росой, а пружина старого матраса впилась в штанину. Отцепившись, Фродо сначала принял вещи, потом детей и, наконец, помог вылезти запутавшейся в юбках супруге. Пробираясь на ощупь между кустами и выброшенной рухлядью, они пересекли пустырь и оказались на соседней, еще погруженной в ночной мрак улице.

   Идти в темноте, слушая звук своих шагов на пустынной мостовой было жутковато. Но этот предрассветный час для побега подходил как нельзя лучше. Ночные гуляки расползлись по своим берлогам, отправились на отдых, и те, кто караулил их в темных подворотнях. Патрульные карабинеры, устав под конец дежурства, пили кофе или дремали у себя в караулках. Так что, никого не встретив, семья беглецов благополучно достигла остатков внешней крепостной стены, и, обогнув ее, вскоре оказались за городской чертою. К тому времени рассветные лучи уже гладили верхушки придорожных кипарисов. Пройдя еще немного, они оказались на пригородной каретной станции и разбудили дремавшего на козлах фиакра возницу. Обрадовавшись столь раннему заказу, он быстро стряхнул остатки сна, и скоро они уже неслись по дороге мимо мелькающих верстовых столбов и деревьев. А во второй половине дня, после очередного подъема, впереди показалось море и растянувшиеся вдоль бухты черепичные крыши приграничной Никодии.