Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни

В конце девятнадцатого века на острове возник маленький городок, ставший пристанищем для доков, складов и, возможно, рыбного и консервного промыслов. Жили здесь от силы пара сотен человек.

Но в наши дни здесь больше никого не было. А то, что осталось от городка, напоминало какой-то скелет, лежащий среди деревьев, проросших сквозь доски настилов. Я не знаю, что случилось с городком. В рассказах о тех временах упоминаются только какие-то таинственные события на озере и приток новых пациентов в заведение, в те годы считавшееся психиатрической лечебницей. Город был вычеркнут из всех записей, и даже его название не сохранилось. И остров точно так же испарился из всех официальных бумаг; я предположил бы, что тогдашние власти сочли: лучший способ защитить людей от воздействия острова – скрыть его существование.

Вообще-то, зная то, что я знаю сейчас, я решил бы, что остров сам заставил их принять такое решение. Остров, который я назвал Духоприютом, был очень даже жив.

На самом деле такова большая часть мира. Люди думают, что цивилизация и организованная религия каким-то образом уничтожили духов, существующих в природе, – повсюду в мире. Нет, не уничтожили. Люди не являются всемогущей разрушительной силой, вопреки нашему самонадеянному мнению. Мы можем изменять многое, это правда, но мы так и не уничтожили ни этих древних духов, ни их присутствия в природе. Не настолько мы могущественны. Мы слишком шумны и заняты собой, поэтому большинство людей даже не осознают присутствия духа земли, которого древние римляне называли genius loci.

Так что, понятно, они ни о чем не догадываются и тогда, когда оказываются в присутствии действительно могучего духа земли – такого мощного, как, например, Везувий.

Или Духоприют.

До того как меня подстрелили, большинство выходных я проводил на острове, и Томас часто сопровождал меня. Из свежей древесины, разного барахла, собранного в покинутом городе, понтонов из пластиковой обшивки и камер от старых тракторных колес мы соорудили плавучие мостки, служившие нам доком, привязав его к старым сваям, которые когда-то поддерживали более мощное сооружение. Завершив работу, я назвал наше творение «Как жизнь, Док»[21], а Томас зашвырнул меня на двадцать футов в озеро, тем самым доказав, что совершенно не понимает юмора.

(Но едва я просох, как с помощью магии зашвырнул его на сорок футов. Потому что он мой брат, в конце концов! А значит, это единственное, что я мог сделать в ответ, чтобы не превысить, так сказать, пределов самообороны.)

«Жучок-плавунец» медленно продрейфовал в док, мягко ударившись о причал. Требуется определенная ловкость, чтобы перелезть через борт катера на плавучий док, но, к счастью для меня, акробатом для этого быть не обязательно. Внешние доски дока мы выкрасили фосфоресцирующей краской, и они мягко светились в темноте, очерчивая силуэт сооружения. Катер коснулся причала, и я закрепил первый швартов к кольцу, которое мы установили с Томасом, потом прошел вдоль дока и поймал второй трос, брошенный братцем с катера. Когда суденышко было надежно закреплено, Томас спустил трап (чем не пиратская жизнь!), и Молли мягко пробежала вниз на доски дока. Томас шел последним, застегивая свой оружейный пояс, на котором болтались смехотворно огромный «дезерт игл»[22] – видимо, на случай нападения бешеного африканского буйвола – и здоровенное филиппинское мачете с широким лезвием.

Глядя, как он обвешивается оружием, я начал ощущать себя немного голым. Обычных моих вещей, благодаря которым я до сих пор выживал в различных неприятных ситуациях, при мне не было. Я вытирал ладони о джинсы, хмурился и старался не думать о том, что все мое оружие – это курьерская сумка на молнии и говорящий череп.

Томас заметил это:

– А! Чувак, тебе нужен ствол?

– Твои прибамбасы чересчур модные, – ответил я.

Он взошел обратно на борт и вернулся с натурально музейной штуковиной. И бросил ее мне.

Я поймал оружие и стал его осматривать. Это был «винчестер» – многозарядная винтовка рычажного действия со скругленным ободом рычага, служившего для перезарядки. Действительно тяжелая штуковина: восьмиугольный ствол, ореховые ложе и приклад, блестящий медный подствольный магазин, элкхорновский[23] прицел. Вес винтовки успокаивал: я чувствовал, что, даже если закончатся патроны, я все равно смогу использовать эту штуку в качестве грозной дубинки. К тому же, какой патронище туда ни суй, при такой массе самóй винтовки отдачи практически не почувствуешь. Это как стрелять из ружья, которое слегка толкает тебя в плечо, а не стремится вышибить его из сустава.

– Кто я, по-твоему? – возмутился я. – Звезда вестерна?

– Ты не настолько крут, – хмыкнул Томас. – Оружие удобное, простое в обращении и лупит куда дальше пистолета. Рычажного действия, надежное, не подведет даже в разгар апокалипсиса.

Очко в его пользу, учитывая последние повороты в моей жизни.

– Патроны?

– Стандартные, для кольта сорок пятого калибра, – ответил он. – Одним выстрелом снесет с ног любого гиганта, да так, что вставать ему уже не придется. Лови.