Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни

– Я не знаю, – повторил он. В голосе его звучало искреннее удивление. – Я не знаю, что это за символы, Гарри.

Магия – одна из множества дисциплин, которые человечество начало развивать относительно недавно – если смотреть в историческом масштабе. Работа с магией – способ познания Вселенной и того, как она функционирует. Вы можете использовать для этого массу самых разных подходов, применяя множество теорий и интеллектуальных моделей. Вы можете прийти к одному и тому же результату, применяя различные теоретические выкладки и умозаключения, так же как в продвинутых областях математики. Не существует правильного или неправильного пути достижения результата – все это попросту разные способы, некоторые более, некоторые менее полезные для конкретного приложения. Постоянно и регулярно открываются новые перспективы для мысли, теории и прикладных методов, поскольку Искусство магии развивается и совершенствуется благодаря усилиям множества блестящих умов.

Но с учетом сказанного становится понятным, что если вы достаточно крепко подготовлены, то вполне ясно понимаете, что возможно, а что нет. Не важно, сколь многоречивыми будут ваши формулы, два плюс два не станет равно пяти (за исключением, может быть, очень, очень редких случаев, иногда, при исключительно специфических и крайне маловероятных обстоятельствах). Магия – это не то, что заставляет нечто произойти: пуффф! Есть определенные законы ее действия, структуры, пределов – и главной причиной создания Боба было то, что требовалось исследовать, опробовать и зафиксировать эти пределы.

Я не могу припомнить ни единого случая, когда Боб не мог дать никакого ответа. Он всегда что-то знал. Этот череп веками работал с могущественными чародеями. И сталкивался практически со всем на свете.

– Так что? – спросил я. – Серьезно? Ничего?

– Они наделены гигантской силой, – сказал он. – Это я смог понять. Но вдобавок они очень сложные. Понимаешь, Молли на пике своих возможностей близко не подойдет к тому, чтобы сплести нечто столь же безумно сложное. А ты в лучший из своих дней не сможешь собрать достаточно энергии, чтобы расшевелить самый маленький из этих камней. И это только первый слой. А я думаю, что их много. Может быть, очень много. Возможно, сотни.

– На каждом камне?

– Ага.

– Это… Этого не… Ты не можешь сосредоточить столько магии в таком ограниченном пространстве, – запротестовал я.

– Конечно, я не могу, – согласился Боб. – И ты тоже не можешь. Потому что это невозможно. Но, хм, кому-то на это наплевать.

– Как же они это сделали?

– Если бы я знал как, оно перестало бы быть невозможным, – раздраженно отреагировал Боб. – Но точно могу сказать вот что: это древнéе всего чародейства, которое нам известно.

Я собирался сказать «Что?», но, похоже, я злоупотребляю этим вопросом. Поэтому я просто отпил кофе и вопросительно приподнял бровь.

– Данная работа, эти вот заклинания на камнях старше, чем предшественники Белого Совета. Я сведущ в развитии и практике Искусства со времен Золотого века Греции. А вот это – чем бы оно ни было – древнее.

– Никто не может наложить заклятие на столь долгий срок, – пробормотал я. – Невозможно…

– Здесь чересчур много невозможного, – сказал Боб. – Гарри… ты… мы говорим здесь о совершенно другом уровне. О существовании которого даже я не догадывался. Эм. Понимаешь, что это значит? Хотя бы в общих чертах?

Я медленно покачал головой.

– Что ж, по крайней мере, у тебя хватает ума признать свою ограниченность, – сказал Боб. – Так, ладно. Ты слышал древний афоризм о том, что достаточно развитая наука может быть описана только как магия?

– Верно, – кивнул я.

– Попробую применить такое же сравнение. Ты чародей, и ты поднаторел в изготовлении деревянных осей и каменных колес. А эти заклинания – двигатель внутреннего сгорания. Вот и считай. На своих метафорических счетах.

Я сделал очень долгий и медленный выдох. Адские погремушки!

Внезапно я почувствовал себя очень молодым и донельзя самоуверенным, но не слишком умным. Еще при первой моей встрече с островом я знал, что влез в нечто превышающее мое разумение, но думал, что так или иначе окажусь в том же самом гребаном океане. А вместо этого оказался…

В неизведанном пространстве?

И в чем же лучшая часть нашего разговора? Чертовы заклинания загнали в тупик один из самых передовых исследовательских инструментов, известных чародейству, и стали непреодолимой стеной для коллективного знания веков? А ведь это всего-навсего разрушенная часть острова.

Так что же, черт возьми, я обнаружу в той его части, которая действует?

Секунду назад я был один в ветхой халупе, и тут появилось нечто, заполнившее собой коридор и глядящее на меня сверху, из той пустоты, где должна была находиться крыша. Это была огромная, метра четыре ростом, человекоподобная фигура. Целиком я ее не видел. Она была закутана в тяжелый плащ, покрывавший ее полностью. В темноте капюшона светились два зеленых огонька. Фигура просто стояла, неестественно неподвижная, глядя на меня сверху вниз, а холодный ночной бриз, дующий с озера, развевал полы ее плаща.