Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни

Комната раскачивалась с прежней, нормальной скоростью. Дюжины обрывков мешковины отлетали от пыльной штуковины, в то же мгновение оплетаясь вокруг стульев и столов. Один стул полетел в Томаса, выбив дубовый стол из его рук, и брат вынужден был увернуться, вместо того чтобы приблизиться. Обрез Мака грохнул еще три раза, а я метнул еще один заряд силы в эту чертовщину. Картечь Мака не дала ничего, кроме очередной кучи пыли и мусора, а мой чародейский удар раскололся, обогнув эту штуку, разнес вдребезги стол и влетел в стену за ним.

И оно засмеялось.

Сейчас оно выстреливало мебелью с нечеловеческой силой. Мой щит едва успел отбить край стола, летевшего как фрисби. Ноги Томаса подсек летящий барный стул, и он упал на пол с резким выдохом от удара.

Куча, лежавшая на полу, задвигалась, скручиваясь в массу пепельно-серой мешковины, и поднялась. Грубая ткань скрывала ее очертания, но не совсем. Фигура была долговязой и худой, ей приходилось стоять согнувшись, чтобы не угодить под лопасти потолочных вентиляторов. Фигура более или менее напоминала человеческую, и я был поражен внезапным осознанием того, что смотрю сейчас на гуманоида в огромном неуклюжем одеянии, сплетенном из постоянно движущихся шелестящих полос.

Он медленно поднял голову и посмотрел на меня.

Нет, он не смотрел на меня – глаз у него не было, а на том месте, где обычно располагаются глаза, находилась гладкая кожа в перламутрово-серых линиях с полосами более темного цвета, которые навели меня на мысль об акуле. Его раскрытый рот с широченной улыбкой только усиливал подобное впечатление. Зубов тоже не было – просто костяной выступ там, где у людей рот. Губы имели черный цвет, и две струйки слюны стекали с уголков его пасти, оставляя на груди черные потеки. На голове не было ни волоска.

– Чародей, – сказал он, и голос его точь-в-точь повторил голос из черного камня, – тебе совершенно необязательно умирать сегодня. Сдайся, и я пощажу твоих товарищей.

Я услышал, как Мак за моей спиной перезаряжает обрез. Спрятав за спину руку с пистолетом, Томас бесшумно и неторопливо расхаживал по комнате, чтобы отвлечь на себя внимание Акульей Морды и заставить не спускать с него глаз.

Но как раз глаз-то у Морды и не было. Чем эта штука отслеживала наши движения, неведомо, но у меня возникло неприятное ощущение, что если мы будем просто стоять в не самой выгодной позиции – это не принесет нам пользы.

– Сдавайся? – произнес я, пытаясь вспомнить, где и когда слышал это слово раньше. – Н-да. Хм. Не уверен, что сегодня мне понадобятся сдающиеся. На прошлой неделе была распродажа этого добра, но я ее прозевал, и сейчас меня как-то не тянет приобретать бросовый товар за полную цену. Что, если через неделю опять распродажа? И что тогда, я остаюсь в дураках?

– Легкомыслие не изменит ход этого дня, – сказал Акулья Морда. Его гудящий искаженный голос был очень неприятен для слуха: звуковой эквивалент вони гниющего мяса. Это приходилось вполне к месту, потому что и весь он смердел, будто кусок гниющего мяса. – Ты пойдешь со мной.

– Разве Мэб приказала тебе не то же самое, Гарри? – саркастически заметил Томас.

Спрятав одну руку за спину, чтобы не увидел Акулья Морда, я сумел показать братцу средний палец.

– Слушай, Спэнки[33], – сказал я Акульей Морде. – Я немного занят, чтобы возиться с каждым случайно встреченным дебилом, который стесняется своего тряпья. Иначе я с удовольствием долбанул бы тебя пивной бутылкой, врезал по яйцам, вышвырнул бы из салуна и все такое прочее. Пусть твои люди свяжутся с моими людьми, и, может, мы проделаем это на следующей неделе?

– На следующей неделе у тебя семинар по самокритике, – сообщил Томас.

Я щелкнул пальцами:

– А еще через неделю?

– Поиски квартиры.

– Сплошные проблемы, – сказал я. – Но никто не обвинит нас в том, что мы не попытались. До встречи.

– Гарри, – произнес странный голос. Точнее, не голос был странным – странным было слышать его. Обычно из Мака слова не вытянешь. – Хватит трепаться. Убей его.

Слова Мака сделали то, чего не смог сделать весь мой трёп: они взбесили Акулью Морду. Нападавший резко развернулся к Маку, дюжины полос мешковины разлетелись во всех направлениях, цепляясь за все подворачивающиеся предметы, а голос прозвучал резким, шершавым скрежетом.

– Ты! – рыкнул Акулья Морда. – Тебе до всего этого дела нет, наблюдатель. Думаешь, этот жест что-то значит? Он настолько же лишен смысла, как и ты. Ты выбрал свою дорогу давным-давно. Имей же достоинство лечь и умереть рядом с ней.

Мне показалось, что на секунду моя челюсть отвисла.

– Э-э-э?.. Мак?

– Убей его, – повторил Мак, но уже жестче. – Это лишь первый.

– Да, – сказал Акулья Морда, склонив голову почти под прямым углом. – Убей его. Придут другие, их будет больше. Уничтожь меня – и они узнают. Оставь меня – и они опять-таки узнают. Число твоих дыханий сочтено, чародей.