Архивы Дрездена: История призрака. Холодные дни

– Естественно, – кивнул я. – Об Иных не много известно. Мы думаем, потому, что те, кто сталкивался с ними, не имели возможности потом об этом рассказать.

– В мире полным-полно таких вещей, – сказал Томас. – Похоже, однако, что эти создания немного страшнее обычного мерзкого демона.

– Ну, как сказать, – возразил я. – Твари из Небывальщины – часть нашей реальности, нашей Вселенной. Они могут быть порядочными уродами, но членский билет у них имеется. Иные же – совсем, совсем другое.

Томас пожал плечами:

– В чем же разница?

– Они умнее. Выносливее. Их тяжелее убить.

– С этим парнем ты управился очень неплохо. Он не выглядел таким уж крутым.

Я хмыкнул:

– Ты пропустил финал. Я нанес этой твари свой коронный удар, а в результате доставил лишь небольшое неудобство. Это существо убралось не потому, что я причинил ему серьезный вред. Оно убралось потому, что не ожидало, что я постараюсь его убить, и не хотело рисковать: а вдруг мне повезло бы, и тогда оно не смогло бы отчитаться перед своим начальством.

– И все равно оно удрало, – возразил Томас. – Да, фокус с плавлением мозга был, конечно, ужасен, но все же этот подонок не был таким уж крутым.

Я вздохнул:

– Мелкая мразь Пибоди как-то притащил одного Иного на заседание Совета. В помещении собрались лучшие чародеи мира, и они набросились на него всем скопом, но все же тварь умудрилась убить целую группу своих противников. С Иными очень трудно проделывать магические штуки. Их очень трудно выгнать откуда бы то ни было. Их трудно ранить. Их трудно заставить сдохнуть. Они безумно жестоки, безумно сильны – да и просто безумны. Но не это делает их опасными.

– Эм, – проговорил Томас. – Не это? А что же тогда?

– Они действуют вместе, – сказал я тихо. – Насколько нам известно, они действуют все вместе.

Томас какое-то мгновение молчал, размышляя над тем, что следовало из моих слов.

– Действуют вместе, – сказал он. – Делая что?

Я покачал головой:

– То, что они там делают. Их действия не всегда вызваны рациональными мотивами; по меньшей мере, так считает Совет.

– Я слышу в твоем голосе скепсис.

– Белый Совет всегда считает, что он умнее всех остальных, вместе взятых. Я-то знаю.

– Ну да, потому что ты умнее, чем они, – осклабился Томас.

– Потому что я провожу больше времени на улице, чем они, – поправил я его. – Совет думает, что Иные – это огромный ящик с чокнутыми, которые затевают свои буйства в случайно выбранном направлении.

– Но ты так не думаешь.

– На ум приходит фраза «чокнутый, как лиса»[34].

– Ладно. Так чем же, по-твоему, заняты эти Иные?

Я пожал плечами:

– Я почти уверен, что благотворительная торговля печеньем их не интересует. Но цитировать меня не стоит.

– Не беспокойся, мне не так уж часто хочется выглядеть недоумком. Но тот факт, что они действуют скопом, предполагает общую задачу. Цель.

– Да.

– И что? – спросил мой брат. – Чего же они хотят?

– Томас, они чужие. В смысле, супер-мега-гиперчужие. Может быть, они вообще не думают – во всяком случае, в том смысле, в каком мы разумеем этот процесс. И как же, черт возьми, мы можем что-то понять в их мотивации – при условии, что она у них вообще имеется?

– Не имеет значения, насколько они странные, – сказал Томас. – Совместные действия предполагают намерение. Намерение предполагает цель. Цель – понятие универсальное.

– Да они же не из нашей Вселенной! В том-то и вся штука, – сказал я. – Может, ты и прав, я не знаю. Но пока у меня нет лучшей идеи, разумнее продолжать напоминать себе, что ты не знаешь, нежели предполагать, что знаешь, а потом переводить то, что узнал, в предположения, которые выстроил.

– Имеется конкретный факт, который не является предположением, – заметил Томас. – Они хотят тебя.

– Да, – сказал я.

– Зачем? – спросил он.

– Могу только гадать.

– Попробуй.

Я вздохнул:

– Нутром чую, что они планируют устроить побег из тюрьмы.

Томас хмыкнул:

– Они поступили бы умнее, оставив тебя в покое. Теперь ты кое-что знаешь.

Я издал раздраженный звук:

– Конечно! Ох уж эти идиоты. Пытаясь убить меня, они раскрыли передо мной все, что у них на уме. Теперь голубчики у меня в кармане.

Томас посмотрел на меня в упор:

– Работа на побегушках у Мэб сделала тебя пессимистом.

– Я не пессимист, – возразил я немного свысока. – Хотя это может не продлиться долго.

Томас улыбнулся:

– Прекрасно.

– Благодарю вас.

В дверях Мак внезапно повернулся ко мне и сказал:

– Дрезден.

Томас склонил голову, прислушиваясь. И потом сказал:

– Легавые.

Я вздохнул:

– Бедолаги. Бьюсь об заклад, что вчерашний ночной патруль даже не отпустили домой. Шатаются небось от усталости.

– Это из-за взрыва? – спросил Томас.

– Из-за него.

Мы совсем не нуждались в том, чтобы нас задержали и допрашивали целый день, и препираться с полицией мне тоже не хотелось – насчет таких вещей у них с чувством юмора слабовато. Вы наверняка слышали ветхозаветное выражение о том, что нет покоя нечестивым, но я уверен, что и полицейские не валяются сутками в гамаках. Мы с Томасом обменялись взглядами и направились к двери.

Возле нее я остановился и посмотрел на Мака:

– Оно тебя знало.

Мак смотрел в пространство и ничего не отвечал.