Архивы Дрездена: Ведьмин час

Моего отца – его звали Малькольм – не стало, когда я был еще совсем юн. У меня сохранилось не так уж много воспоминаний о нем, хотя лет с десяти я понял, что утрачу даже эти немногочисленные образы, если не постараюсь их сберечь. Поэтому я смолоду взял в привычку перед сном вспоминать отца: его лицо, слова и поступки.

Однажды, по пути на какое-то выступление, мы взяли две пары автостопщиков и подвезли их на триста миль. Батя накормил всех четверых в кафе, а двоим купил новую обувь, хотя мы едва сводили концы с концами. В другой раз, где-то в Огайо, в переулке за клубом, где проходили отцовские выступления, он подобрал хилого котенка и следующие три недели возил его с собой, пока не подлечил и не нашел ему дом. А еще отец не мог пройти мимо букинистической лавки. Он обожал книги.

Водил меня на «Звездные войны».

Мы ходили в кино вдвоем.

Мы всегда были вдвоем. До тех пор, пока он не умер.

Ярче всего мне запомнилось, как он учил меня магии. Не настоящей, конечно, а фокусам. Батя был иллюзионистом.

– Все, кто приходит на выступление, знают, что я попытаюсь их обмануть, – сказал отец однажды вечером. Тогда мы ехали в Колорадо и остановились поужинать в круглосуточной столовой. Малькольм Дрезден был стройный темноволосый мужчина с серьезным взглядом, у которого улыбка всегда наготове. В тот раз он щеголял в джинсовой куртке и бейсболке «Кабс»[78]. – И я знаю, что они об этом знают. На этом и основаны правила игры.

– Какой игры? – спросил я.

Он положил на ладонь монетку – так, чтобы я ее видел.

– Недоверчивый человек всегда высматривает какой-нибудь подвох. Иной раз лучше направить его внимание на какой-нибудь объект. Так зрителя проще обмануть. Когда он на что-то смотрит, тебе известно, куда устремлен его взгляд.

Раздался грохот, и я подскочил. Стул, стоявший рядом с отцовским, опрокинулся на пол.

Когда я снова посмотрел на ладонь отца, монетки там уже не было.

– Пример довольно грубый, но вполне наглядный. Узнай, куда смотрит человек, и поймешь, куда он не смотрит. Так появляется пространство для фокусов. Этот трюк называется «отвлечение внимания». Если сделать все правильно, фокус будет выглядеть как магия, и все останутся довольны.

– А если сделать неправильно?

Он с улыбкой потянулся к моему уху. Я перехватил его запястье. Пусть я был маленький, но уже знал некоторые его уловки. Четвертак прятался на тыльной стороне ладони, в складке кожи между большим и указательным пальцем.

Я усмехнулся и сунул монетку в карман. Таковы были условия сделки: разгадав фокус, я забирал монетку в качестве награды и мог потратить ее в любом автомате с видеоигрой.

– Если сделать все неправильно, я прослыву неумелым глупцом, считающим, что нет ничего проще, чем перехитрить дураков-зрителей. – Он криво улыбнулся. – А на это люди реагируют не лучшим образом.

Непростая публика, думал я. Даже не знаю, отец, выступал ли ты хоть раз перед аудиторией, способной отреагировать с таким… безудержным энтузиазмом.

Но хватит разговаривать с призраками.

Шоу начинается.

Я распахнул дверь за буфетной стойкой и оглядел огромную комнату. Казалось, все просто. На ораторском подиуме стоял Кристос, и все именитые персоны смотрели только на него.

– …И я очень рад сообщить, что с нами связался правитель фоморов король Корб и скоро он прибудет на встречу. Его внимания потребовали дела государственной важности, но теперь они разрешены, и его величество с минуты на минуту появится в этом зале.

Последовал вежливый всплеск аплодисментов, и Кристос выразил признательность лучезарной улыбкой.

– Пусть недавние события вызвали в сверхъестественном мире немалый переполох, они также повлекли за собой возможность скрепить народы еще более прочными узами. Надеюсь, что по успешному заключению перемирия наши соседи-фоморы зашагают в будущее рука об руку с остальными нациями, присоединившимися к договору…

Дальше, несмотря на превосходные ораторские навыки Кристоса, последовала полная скукотища, усиленная черно-белой картинкой моего восприятия, и, если остальные гости тоже находили его речь крайне занудной, они, черт побери, скрывали эмоции куда лучше, чем это удалось бы мне. Само собой разумеется, трюк с отвлечением внимания никто не подгадывал так, чтобы прервать выступление Кристоса.

Это произошло по счастливому стечению обстоятельств.

Из внутреннего кармана пиджака я достал вторую ампулу, идентичную той, что я разбил о плечо Рамиреса, и раздавил ее той же рукой. Я старался не трогать это место на ладони, и теперь зелье из второй ампулы смешалось с остатками вещества, нанесенного на плащ Рамиреса.

Рука задрожала, конвульсивно сжалась в кулак и вдруг потяжелела, словно на нее набросили большое и отсыревшее пляжное полотенце.

– Готово, – прошептал я. – Начинаем.

Затем растопырил пальцы так, словно управлял марионеткой, зашевелил ими, и мы с Ларой потащили Томаса вперед, а Фрейдис последовала за нами.