Архивы Инквизиции: Инцидент при Драконьем Клыке

Есть люди, жизнь которых можно взять за образец благополучия. Она тянется, проходя ожидаемые вехи, плавно движется и не менее плавно завершается, обычно в окружении детей и внуков. Таких людей Михей назвал бы счастливыми, потому как с высоты прожитых лет начинаешь ценить размеренность и покой, стабильность. Есть люди, каждая минута жизни которых — испытание, погоняющее приключением. Насыщенность такой жизни обычно компенсируется малой продолжительностью. Но зато таким людям нескучно, хотя это сомнительное преимущество. У некоторых же людей раз в жизни, вполне размеренной и распланированной, случается перелом. Крутой разворот, после которого уже нельзя, невозможно жить как прежде. Все существование делится на до и после.

Для войта Драконьего Клыка такое событие произошло восемь лет назад. Тогда в небольшой, пограничный со Светлым Лесом, городок Зеленную Рощу пришел сотворенный друидами мор — эльфийская лихоманка. Люди гибли, истекая кровью на второй день после заражения. Маги были бессильны, слишком мало времени еще прошло с начала мора, а перенесших заразу — единицы. А на пятый день, на пик смертей, к городку подошел эльфийский экспедиционный корпус. Михей тогда находился в Тирге, по вызову из легиона. В Зеленой Роще от мора в это время погибли его жена, сноха и два старших внука. Сын присоединился к ним чуть позже, когда истощенный, с оружием в руках плечом к плечу с немногочисленными оставшимися в живых мужчинами прикрывал бегство выживших из городка, охваченным первыми аккордами Войны Листвы. Из всей семьи войта тогда только Мила выжила чудом, пережила мор и смогла добраться до ближайшей к Зеленой Роще заставы.

Михей смог встретить свою внучку только через месяц после тех событий. Тогда, сжимая в объятьях рыдающую девочку, он подумал, что жизнь его разделилась на две половины. И теперь нужно строить все заново, посвятив себя рыжей егозе. Но сегодня, когда он обессилено сидит на траве, прижатый Стражем, а недалеко от него угрюмый жнец готовит его единственный смысл жизни к жертвоприношению, Михей понял, что крутые повороты в его жизни еще не закончились. Вся беда была в том, что он ничего не мог сделать. Любой выбор Михея не устраивал от слова совсем. Было бы время поразмыслить, взвесить все за и против, однако события уже сорвались в галоп, как пришпоренный конь, не давая ни минуты на раздумья.

Зашевелилась, затрещала сдерживаемыми путами костяная тварь. С торжествующим ревом помятый дракон стряхнул с себя последние ошметки черного вещества. Напряглись Теневые Стражи, натянулись тетивы, зашелестели клинки, доставаемые из ножен. Засветились руки у отца Радомира и графа. Охнул рядом Стефан. А Михей не мог оторвать потухшего взгляда от внучки и сидящего на коленях возле нее жнеца. Вот Курт вынул из сумки светящийся нож. Воздух прорезал очередной рев дракона, послышались звуки разрушаемых склепов — тварь торопилась на ужин. Нож резко взмыл вверх и, на мгновение, показавшееся войту вечностью, застыв в верхней точке, резко пошел вниз. Чтобы через секунду оказаться вонзенным по самую рукоять в грудь жнеца. Печать ярко полыхнула.

Ничего не понимающий Михей с растущим удивлением и робкой, еще только затеплившейся надеждой смотрел, как жнец с ножом в груди ловко подскочил, подхватил свой посох и быстрым шагом стал спускаться с холма навстречу немертвой твари. Действия Курта стали неожиданностью для всех. Люди собрались на склоне, чтобы не пропустить ни одной детали происходящего. Курт добрался до места боя потрошителей и Стражей одновременно с драконом. Несколько слетевших с правой руки Курта печатей угольно-черного цвета резко замедлили сопротивляющегося дракона. Лезвие косы воспламенилось черным огнем. И, когда нежить, сломав несколько удерживающих печатей, пригнула голову для атаки, подскочивший жнец вколотил черное лезвие косы между злобно горящих глаз. По позвонкам посоха в удерживаемую жнецом нежить стали вливаться волны тьмы. На какое-то время противники оказались равны, никто не мог пересилить другого. Но вот костяной дракон неуверенно рыкнул, переступил с лапы на лапу и беззвучно взорвался прахом. Когда пепельное облако опустилось к земле, стало видно, что Курт неподвижно сидит на коленях, опершись плечом на посох. Из груди все так же торчал ритуальный нож, невидящие глаза смотрели в землю. На губах застыла легкая улыбка. Жнец был мертв.