Арктическая одиссея. Как «хозяйничали» нацисты в советской Арктике

Есть основания полагать, что советская сторона планировала установить надежный контроль за фашистским экипажем на переходе по Севморпути. Для этого ГТУ НКВД СССР предполагало ввести в состав экспедиции опытного оперативного работника, который бы обеспечил руководство НКВД и советской внешней разведки подробной информацией о ходе плавания, проводил мероприятия по противодействию германской разведке и обеспечивал прямую радиосвязь с Москвой. Но, вероятно, в те дни сработал едва ли не главенствующий сегодня принцип в служебной деятельности нынешних российских чиновников, который был великолепно сформулирован незабвенным Виктором Черномырдиным в 1990-е годы — «хотели, как лучше, а получилось, как всегда». Советский оперативник не попал на борт «Комета», и за нацистским экипажем во время перехода по СМП пришлось присматривать двум советским ледовым лоцманам. Конечно, они были опытными моряками и полярниками, но, согласитесь, они не были профессионалами в разведке и увидели только то, что им захотел показать капитан-цурзее Роберт Эйссен и переводчик Гюнтер Крепш.

Еще 15 июля 1940 года, согласно первоначальному плану, нацистский рейдер должен был принять на борт советских ледовых лоцманов в бухте Варнека (остров Вайгач). Но затри дня до назначенного срока встречи, когда лже-«Семен Дежнев» находился в районе мыса Нордкап, Р. Эйссен получил сообщение о переносе срока ледовой проводки на более поздний срок из-за сложной ледовой обстановки в новоземельских проливах и приглашение провести добавленные сутки в Мурманске. Официально руководитель фашистской экспедиции отказался заходить в советский заполярный порт.

Фактически изменение сроков проводки «Комета» по Севморпути было связано с тем, что в составе экспедиции особого назначения ЭОН-10 (вслед за которой и шел германский рейдер. — Авт.) находилась советская подводная лодка Щ-423. А она еще не была готова к походу по арктическим морям и находилась на акватории Мурманского судоремонтного завода.

Известно, что после отказа от приглашения дождаться начала ледовой проводки в советском порту 15 июля 1940 года лже-«Семен Дежнев» встал на якорь в районе северо-восточной оконечности острова Колгуев, а далее — более чем на две недели совершенно исчез из поля зрения советской разведки.

Колгуев — большой остров, расположенный в юго-восточной части Баренцева моря поблизости от основных наших арктических коммуникаций. Этот остров имеет вид плоской возвышенности, постепенно понижающейся с севера на юг. Довольно ровная местность острова позволяет создать здесь сухопутные аэродромы. Остров Колгуев рас-полагаетбогатейшими рыбно-промысловыми реками. Богат пушным зверем (песец, лисица, олень) и огромным количеством птицы, особенно гусей и уток, в результате пребывания которых на острове на протяжении многих веков скопились крупные запасы гуано, а проще — разложившегося в условиях сухого климата помета морских птиц, являющегося прекрасным азотно-фосфорным удобрением.

Лучшее место для якорной стоянки в районе острова Колгуев находится в губе Раменка к югу от становища Бугрино. К северной оконечности острова и к его северо-западному берегу в ясную погоду можно подходить, не опасаясь резкого изменения глубин.

Официально объясняя столь некорректное свое поведение, Р. Эйссен заявил, что с целью экономии топлива судно лежало в дрейфе у западных берегов Новой Земли. Однако это была чистейшая ложь. Может, какой-то короткий срок «Комет» и находился в дрейфе, но никак не две недели подряд. Получилось даже так, что и сегодня, спустя почти полвека после тех событий, мы так и не знаем, чем же все-таки занимался Р. Эйссен в течение почти трех недель нахождения в восточной части Баренцева моря. Но попробуем рассмотреть хотя бы то, что нам известно.

Баренцевоморские «каникулы» нацистов

Итак, давайте вспомним, что 9 июля нацистский рейдер под личиной советского парохода «Семен Дежнев» вошел в границы Баренцева моря. Благодаря успешной работе подчиненных обер-лейтенант-цурзее Доберштайна капитан-цурзее Р. Эйссену стало известно, что перенесение сроков проводки «Комета» может быть вызвано чем угодно, но только не сложной ледовой обстановкой на его пути, так как первый русский караван с грузами из Мурманска и Архангельска уже ушел на восток.

Естественно, Эйссен больше всего опасался, что русские предполагают не пропустить его в Арктику и, как следствие, в случае отказа от проводки могут сорвать выполнение секретных предписаний, полученных руководителем нацистской арктической экспедиции от главного военного руководства Рейха. Чем это могло закончиться для карьеры Эйссена — гадать не стоит. Возможно, он получил еще и некую информацию о подготовке к переходу по Севморпути советской подлодки Щ-423. Ведь совсем не случайно для некой проверки из Москвы(!) в Мурманск срочно прибыл… переводчик германского посольства Гюнтер Крепш, о котором ниже еще будет рассказано.