Арктические зеркала: Россия и малые народы Севера

мне не совсем понятно, почему в демократическом государстве, провозглашающем равенство народов, пятнадцать из них, именем которых названы союзные республики, имеют особые права, отличающие их от других народов, образующих автономные республики, и еще более отличающие от третьих народов, удостоенных всего лишь автономии областей или округов. Не говоря о положении тех, которые пока вообще не имеют собственных государственных образований… Убежден: у нас должно быть содружество равноправных народов, независимо от их численности^{1461}.

Любое повышение административного статуса до уровня республики подразумевало создание законодательных органов. По словам Санги, «у татар и эстонцев есть свои верховные советы. А почему у нас нет?»^{1462}. Соответственно, различные национальные общества, созданные местными интеллигентами для содействия развитию традиционной культуры, изучения языка и защиты окружающей среды[113], расценивались активистами как зачаточные парламенты, и в марте 1990 г. Всесоюзный съезд объявил о создании Ассоциации малочисленных народов Севера[114]. Съезд был созван с одобрения партийного руководства^{1463} и организован Северным отделом Совета министров РСФСР, но кандидат, поддержанный организаторами (нивхский этнограф Ч.М. Таксами), проиграл Владимиру Санги, который пообещал превратить Ассоциацию в Северный Верховный Совет со своим собственным бюджетом[115]. Годом позже, в мае 1991 г., члены Верховных Советов СССР и РСФСР из числа коренных северян сформировали Депутатскую ассамблею малочисленных народов Севера. Целью Ассамблеи было содействие и координация законодательной и общественной деятельности на всех уровнях представительства, от союзного и республиканского парламентов до местных советов^{1464}.

Проблема состояла в том, что ни один из этих уровней представительства не совпадал с этническими границами. Все автономные единицы создавались в свое время по национальному принципу, и все получили названия в соответствии с «титульной» национальностью, но между «коренными» и «некоренными» жителями не существовало правовых различий. На Севере в большей степени, чем где бы то ни было еще, коренные национальности, определенные как таковые государством, были крошечным меньшинством в своих «собственных» округах. Если демократия означала «один человек — один голос» и если гражданство не зависело от этнической принадлежности, то демократия влекла за собой гибель народов Севера как суверенных национальностей^{1465}.

Одним способом решения этой проблемы было введение этнических квот на все выборные и невыборные руководящие посты. Другим было создание палаты национальностей на уровне округов. Наконец, граждане, принадлежавшие к определенной этнической группе, могли получить право вето на решения, касающиеся судьбы их народов^{1466}. Таким способом, по мнению некоторых активистов, они стали бы истинными хозяевами своей земли и всех ее ресурсов. В конце концов, именно в этом и заключался суверенитет, и именно к этому стремились все народы Советского Союза. По словам одного ненецкого журналиста,

столицы арабских государств на нефтедоллары обустроились дворцами, оделись в мрамор. Зависть — чувство нехорошее. Но что должен испытывать ненец, знающий, что из недр его родины ежегодно, ежемесячно, ежедневно выкачиваются миллионы тонн нефти, миллиарды кубометров газа? О чем должен думать ханты, зная, что за счет этой нефти и этого газа при других обстоятельствах можно было бы до неузнаваемости изменить жизнь его родного народа?^{1467}