Арктический проект Сталина

Таким образом, уровень смертности в Северном управлении не идет ни в какое сравнение с показателями убыли контингента лагерей, которые фиксировались в сходных по климатическим условиям и территориальному расположению лагерях Коми АССР еще несколько лет назад. И вряд ли в одном случае (Северное управление) официальная статистика лукавит, а в другом (данные О. И. Азарова) - раскрывает истинную картину положения заключенных.

Свидетельства самих заключенных по вопросам состояния лагерей, их материально-технического обеспечения противоречивы. В них встречаются противоположные точки зрения об уровне бытовых условий в лагерях Северного управления.

Иван Марманов (Обский лагерь) в своей автобиографической книге вспоминал: «Некоторые лагеря, если бы еще убрать заборы, стали похожими издалека на украинские хуторочки из-за белизны побеленных бараков... лагерная жизнь на 501-й и 503-й стройках к 1952 г. очень сильно изменилась. В ларьке можно купить все, что душе угодно, - печенье, масло, сахар, халву, конфеты, табак, сухофрукты. Питание в столовых стало разнообразней. Сейчас, после распада Советского Союза, трудно поверить людям, что рыба сиговых и лососевых пород подавалась к столу заключенных почти ежедневно, что без мяса не обходился ни один день». Иван Марманов, впрочем, делает оговорку, что такое положение дел наблюдалось «не во всех лагерях», а «условия труда и быта в пионерных колоннах даже близко нельзя сравнить с теми, о которых сказано выше. Этим первопроходцам приходилось в мокрой одежде ложиться спать, неделями есть сухари и соленую горбушу, плавить снег на кострах».^[65]

Гораздо более нелицеприятную оценку условиям проживания в лагере дает другой заключенный - Александр Сновский (Енисейский ИТЛ). Однако и по его наблюдениям качество питания, бытовые условия в зависимости от конкретного лагпункта сильно разнились: «В Игарке страшно кормили. Варили эту сою. Соя тяжелая, всегда оседала на дне бака. На второе - селедка. Или каша пшенная, водянистая пшенная каша. Естественно, ни в супе, ни в каше - ни масла, ни мяса. Хотя полагалось по нормам. Хлеб - 800 грамм, утром получаешь пайку на целый день. И каждый получал спичечную коробку сахарного песка... Еще на бригаду давали ведро кипятка, иногда его чем-то подкрашивали, это называлось - чай. Вечером на бригаду - ведро супа. В Игарке в лагере у последнего барака, была обнесенная колючкой зона. Зона усиленного режима. Зона ЗУРа страшная, она не отапливалась. Заключенные спали в своих бушлатах, в телогрейках. Они показывали обмороженные руки, ноги... »^[б61

Во второй «столице» Строительства 503 - станке (поселке) Ермакове, по словам того же Александра Сновского, жизнь в лагере оказалась более сносной: «Я не могу точно сказать, что ели заключенные в бараках, потому что я тогда был фельдшером, ел у себя, пробу снимал, мне приносили. Еда в Ермакове тогда уже была нормальная. Не было того ужаса, что в Игарке... У повара были мешки с пшеном, стоял титан, всегда был кипяток. Он варил и раздавал пшенную кашу. Голода в Ермакове однозначно не было».¹⁶⁷¹

Несколько иную картину пребывания в станке Ер-маково рисует еще один заключенный Енисейского лагеря - Алексей Салангин. В его рассказе, хранящемся в фондах Игаркского музея вечной мерзлоты, приводятся следующие факты: «Первую зиму зеки провели в палатках, постепенно строили деревянные бараки. Стены в них были выбелены. Нары более комфортабельные. Решеток на окнах не было. В первую очередь в новые бараки заселяли тех, кто перевыполнял ежемесячную норму, из-за этого бараки прозвали «стахановскими». В Ермакове» бригады заключенных построили поселок для гражданских, водонапорные башни, пожарку, больницу, ресторан, школу, железнодорожную станцию, перрон, депо. В лагере существовала даже своя доска почета, но без фотографий - с номерами и фамилиями отличившихся зеков. Зато не было кладбищ. Мертвых просто сбрасывали в болота и овраги. Умерших и застреленных в колоннах никто не трогал и не убирал. О трупах заботились дикие животные, которые каждый день, особенно зимой, сопровождали зеков на работу и обратно. Расстрелянных в списках по убытию записывали как умерших от истощения или инфаркта. На работу поднимали по «рельсе» в шесть утра. Отбой давали в 23 часа. Зимой не работали только тогда, когда мороз достигал 55 градусов ниже нуля».^[б8]

Правда, стоит отметить, что подобный рассказ очевидца встречается только один раз. Остальные бывшие заключенные в своих воспоминаниях такие ужасающие факты не упоминают.

Для лагерной администрации обязанности по созданию приемлемых жилищных и санитарных условий для заключенных не считались главными в повседневной работе, но такие задачи ставились, и их нужно было решать.