Арлекин

В плоских лужицах покачивались ржавые лохмотья. Вода отдавала железом, руки - гарью, а во рту, казалось, навечно застрял тухлый запах прогорклого сала. Будто день за днем жевал тряпку, пропитанную тавотом: бр-ррр-р!.. Мерзость! А ведь эту гадость придется лопать еще и еще. Правда, теперь уже недолго, пожалуй. Раньше, во всяком случае, чем опустеет хотя бы одна баклага. А там и - концы в воду. "Так ведь не утону, наверно, и буду плавать, как шмат парафина... А может, избавиться разом?" - шепнул подленький голос, а рука полезла в кобуру.

Ветер усилился, начал стегать соленым бусом, щипать на лице молодую кожицу; щетина, резво попершая в последние дни, вызывала нестерпимый зуд. "Кактус" раскачивался, и в его лепестках заунывно постанывала то ли осенняя тоска, то ли сама мировая скорбь...

...Арлекин вынул пистолет, глянул в зрачок закошенного ствола и медленно оттянул затыльник. Затвор чавкнул и дослал в патронник быструю смерть. Стоит нажать собачку, всего-то пошевелить грязным пальцем и... добавится в луже кровавой ржавчины. Ствол медленно поднялся, поймал на мушку головку клинкета, щелчок выстрела и звон гильзы отрезвили: "Хреново шутится натощак - можно и дошутиться!.."

В голове, что ли, помутилось? Щелкнул предохранителем, быстро убрал "вальтер" в кобуру и прикрыл полой. Некрасиво, товарищ бывший капитан!.. Почему бывший? Жив - значит, настоящий. Никто тебя не разжаловал, и ты должен жить, даже если после этих колобков примешься за мыло. Невтерпеж? Ну-ну, хоть теперь держись, иначе вторично продашь своих моряков и... Красотулю. Забыл о жене? То-то! Вот и думай. Попытайся отвлечься, закрой глаза и думай о чем-то постороннем. Если можешь - о спокойном и приятном. Или пой, хотя бы вот это, сложенное людьми о тебе:

На море - ветер, черный час, а в том окне огонь не гас,

Пока буксир качают злые волны!..

Хотя и звался Арлекин, но дружбу и любовь дарил,

И были дни его полны, и ночи полны...

- Вот ведь что пели люди, а ты хотел... - Голова кружилась. Он думал о Красотуле и улыбался, будто вновь уносился в танце, уносился с ней в такое счастье, которому, казалось, не будет края, потому что оно только-только родилось у их моря.

...и были дни его полны, и ночи полны!

От их моря мысли вернулись к другому - северному, в заснеженный Мурманск. Развалины, тропинки в сугробах, свинцовая стынь воды под Абрам-мысом, а напротив, за Абрам-коргой, нахохлившиеся, ждущие своего часа пароходы, и в ближней киношке - "Джордж из Динки-джаза", герой и кумир мальчишек, английский вариант Иванушки-дурачка. Какие приключения, преследования и погони, тромбоны музыкантов и... огромная квашня, в которой очутился Джордж. Квашня!.. Тесто, кислый запах дрожжей мигом трансформировались воображением Арлекина, уступив видению мириадов пирожков и булочек, сдобы, пышек, оладьев, караваев и буханок, ржаных солдатских сухарей. Боже ж мой, сколько всякой стряпни на свете, но король-то он, именно сухарь!

Гудела голова и гудел океан, звенело в ушах, и звоном отзывались волны, и плыл над волнами голос труб... Да, сквозь голодный шумящий ток крови явственно пробивались тромбоны.

С трудом оторвавшись от палубы, открыл глаза и не поверил им: совсем близко, в серой пелене скользил, точно призрак, неясный силуэт крейсера. За ним и сбоку взбивали беззвучные фонтаны размазанные тени фрегатов и корветов.

5

"Уйдут! Ох уйдут!.. - Он сверзнулся в каптерку, но не увидел ракетницы, которая обычно лежала возле баклаг с жиром. - Уйдут же, уйдут!.. подстегивало отчаяние, чехлы, мелкие скобы - откуда взялись силы! разлетались по углам. - Где ж ракетница?! Где? Они ж меня ждать не будут, нырнут в туманец и... быть может, навсегда!" - выстукало торопливое сердце, а руки (ох, не знаем мы своих сил!..) махом выбросили тело из каптерки. Арлекин вскочил, замахал, но сразу же обессилел и прислонился к "кактусу".

Нет, корабли не исчезли, а ближний корвет заложил крутую циркуляцию. От борта оторвался катер, ринулся к ржавому обломышу, мягко ткнулся кранцем в обшарпанный бок. Первым ловко выскочил молоденький лейтенант английской морской пехоты, за ним - капрал и матросы-автоматчики. Один остался возле офицера, остальные принялись греметь и шарить в каптерке, переворачивать все, что могло быть поднято и перевернуто. Добыча - ракетница, лодка, ремки.

- Капитан советского танкера "Заозерск"... - начал Арлекин, но ему приказали "заткнуться и поднять лапы". Он не стал перечить, потому что офицер спешил, лейтенанту хотелось как можно скорее покинуть ненадежную палубу. К тому же самое страшное позади, он, слава богу, попал к своим, к союзникам, и нет ничего страшного в том, что объяснится не здесь, а на корвете.

- Люфтваффе? - Лейтенант рванул полу залоснившегося кителя, выхватил из кобуры "вальтер" и ловко выщелкнул в ладонь патроны.

- Я советский моряк, а мундир... Он действительно принадлежал фашистскому летчику, мундир - мой трофей.

- А лодка? А ракетница и комбинезон? Комбинезон-то был спрятан! Лейтенант сунул в карман пистолет и патроны. - Капрал, браслеты! - и наручники защелкнулись на запястьях.