Арлекин

Приступили, как водится, к вопросам-ответам.

Попытка обвиняемого хотя бы теперь внести желаемую ясность в суть дела не достигла цели, хотя члены трибунала внимательно выслушали все перипетии одиссеи капитана "Заозерска", начиная с Хваль-фиорда и до нынешнего дня. Коммодор отрывистыми репликами умело поддерживал настроение открытой неприязни. Потому и жестко оборвали рассказ: легенда правдоподобна и... неубедительна. Маршруты, даты выхода караванов и - чего греха таить! радиокоды не есть тайна за семью печатями для немецкой разведки. Не исключено, что фамилии капитанов и содержание грузовых коносаментов тоже известны врагу.

- И не уверяйте меня, что вы - капитан "Заозерска"! - безапелляционно заявил Маскем. - Я встречался с настоящим. Это - убеленный сединами ветеран и настоящий ллойдовский мастер. - Коммодор повернулся к офицерам, окинул их пристальным взглядом. - К тому же нам известен груз танкера - авиационный бензин. И надо случиться чуду: экипаж гибнет в огне, а капитан - командир! вы, кажется, уверяли, что имеете звание капитан-лейтенанта? Так вот, капитан остается в живых, правда, не один, а с любимой собакой. Это нонсенс, господа. Абсурд!

Господа офицеры немедленно согласились с доводами коммодора. Безусловно! Высокооктановый бензин способен в считанные минуты испепелить танкер, превратить его в огнедышащий Кракатау, и было бы абсурдно думать, что кто-то мог уцелеть в пламени.

- Я остался жив, потому что спускался в трюм, пес - потому что увязался следом...

- Собака имела кличку? - быстро спросил майор.

- Ее называли Сэром Тоби, но...

- К-ка-а-ак?!!

- Так! Что слышали, то и повторяю, - усмехнулся моряк. - Пес откликался на Сэра Тоби, неужели не понятно?

- Господа, он издевается над нами!.. - скрипуче заявил молчавший до сих пор старший офицер. - Чего стоит после этого утверждение, что перед нами русский моряк? Давать собаке подобную кличку, - значит, оскорблять достоинство дворянина, титул баронета и рыцарскую честь! Но, главное, чего не мог сделать русский, ЭТО ОСКОРБЛЕНИЕ НАЦИИ СОЮЗНИКА!

- Но...

- Никаких "но"! - вмешался коммодор. - В пистолете использовано три патрона. Достаточно, чтобы убить настоящего капитана и его собаку, если она была. Почему вы сорвали погоны? Почему спрятали лодку и комбинезон? А ракетница? Вы не решились использовать ее, увидев корабли противника. Наши корабли, подсудимый! - Восклицания и вопросы сыпались горохом, без промежутков. - И потом, зачем капитану лезть в трюм? А боцман, а чифмейт? В конце концов осмотр пробоин - их прерогатива. Место капитана - рубка, а русские капитаны - мой опыт общения с ними достаточно убедителен - весьма дисциплинированны и обладают повышенным чувством долга, сознанием ответственности, однако... При всем уважении к ним, должен - обязан! заметить, что ни один из них не говорил по-английски, словно выпускник Кембриджа или Оксфорда.

- Ну, так вы встретились с первым! - воскликнул, чувствуя кружение головы от этих словесных вывертов. - И все-таки вы льстите мне, коммодор, где уж нам до выпускников Оксфорда!

- Еще бы! Я, так сказать, наглядно проиллюстрировал свою мысль. Так владеть языком... Да, согласитесь, не каждый может похвастать такой легкостью и свободой. Господа, делайте вывод!

Происходящее выглядело бредом. Ах, джентльмены и лорды, ах сучьи вы...

Он взял себя в руки и снова принялся объяснять, что учился у человека, прожившего много лет в Соединенном Королевстве, что имел достаточную разговорную практику и до начала войны, и во время ее. Разве этого мало? Ответили - мало! В ваших знаниях чувствуется академическая подготовка. Солидный багаж знаний предполагает широкий кругозор. Быть может, даже трагедии Шекспира предпочитаете на языке оригинала?

- Разумеется! - ответил с бесшабашной и злой радостью, не думая о впечатлении, но стремясь уязвить Маскема. - Стыдно читать великого Шекспира в переводах, если владеешь языком, словно выпускник Оксфорда.

- А вы прочтите нам что-нибудь... Хотя бы... из "Короля Лира".

- Извольте... - Подумал, звякнул наручниками. - Послушайте Глостера:

Король безумен, а мой жалкий разум

При мне остался, чтобы ощущал я

Безмерность горя. Лучше б помешаться;

Тогда бы мысли отвлеклись от скорби

И боль казалась выдуманной только,

себя не сознавая.

В этом месте у Шекспира - барабаны. Не забудьте приготовить их для меня, коммодор...

Пробежал удивленный шепоток, и на лице старпома, единственный раз вступившегося за нацию и дворянскую честь, появилось удивительное в своем разночтении выражение, могущее означать как одобрение, так и требование вздернуть на рее этого наглеца. Маскем не мог не учитывать и другую реакцию офицеров.