Арлекин

Ричард взял меня под одну руку, Натэниел под другую, подняли на ноги и провели туда, куда я хотела. Мика шел за нами, неся перевязочный материал. Может, я даже позволю потом себя заклеить. Римус погиб, и я хочу знать, зачем. Или даже как. То, что возникло из тьмы, было вампиром, от которого пахнет волком и у которого когти как у сильного оборотня. Такое невозможно, но Римус убит — значит, возможно.

— Кто ты? — спросила я.

— Арлекин.

— Один из арлекинов, или ты — Арлекин?

Мой голос у меня в голове прозвучал отдаленно, будто я где-то поодаль от самой себя нахожусь.

— Я — Панталоне, бывший когда-то Панталеоном. Один из первых детей тьмы.

— Ты не послал нам черной маски, Панталоне, но пытался убить нас. Это против закона совета, это, черт побери, против закона Матери Всей Тьмы.

— Ты ничего не знаешь о нашей матери, человеческая женщина. Ты не вампир, ты не суккуб. Ты всего лишь некромант, и наши законы разрешают убить тебя на месте.

Запахло жасмином.

— Цветы, — сказал Натэниел.

— Что это? — спросил Ричард.

Я почуяла дождь едва заметным запахом ветра, которого не было уже миллион лет. На языке был вкус жасмина, сладкий и удушающий. Но сейчас я не испугалась, я обрадовалась этому запаху, потому что я знала, на кого она злится. Хотя «злится» — слишком сильное слово, как я поняла, когда она приблизилась. Слишком это человеческая эмоция, а она, по ее собственному выражению, забыла, как это — быть человеком.

— Марми Нуар, — ответил Ричарду Натэниел.

А я и забыла, что был вопрос.

— Сопротивляйся ей, Анита, сопротивляйся! — крикнул Ричард.

— Если ты не будешь мне помогать, отвали и не мешай.

— Помогать в чем? Дать матери всей тьмы завладеть тобой?

— Отвали немедленно, Ричард! — заорала я на него, и у него на руке красной пастью открылся порез. Это не была Марми Нуар: я такое уже делала пару раз под стрессом. По своему произволу я этого делать не могла, но… — Это не она, это я. Помогай или уйди.

Я старалась говорить ровным голосом, потому что эмоции, видимо, были опасны.

— Не впускай ее в себя.

— Мика, возьми меня за руку.

— Не давай ей этого делать, — обратился к нему Ричард.

— Нам по-прежнему грозит опасность, Ричард, — сказал Мика. — Ты не понял? Мы должны кончить, что начали.

— То есть убить их?

— Да, — ответила я. — Убить их, убить их всех!

И еще один порез открылся на руке Ричарда. Он выпустил меня, как выпускают горячий предмет, ожегшись. Мика охватил меня мохнатыми руками. Они с Натэниелом вывели меня вперед, чтобы я могла сделать то, что сделать нужно. То есть то, что я должна сделать. Нет, не должна — хочу. Я хочу убить его. Он убил Римуса, и Римус погиб потому, что этот лежащий вампир хотел убить меня. Римус отдал жизнь, чтобы меня спасти, и я сегодня заплачу свой долг, заплачу кровью и страданием убийцы. Очень, очень это казалось удачной мыслью.

Запах жасмина был повсюду, вкус дождя у меня на языке. Лицо мне овевал прохладный и свежий ветер, и исходил этот ветер от меня.

47

— Снимите с него маску, — велела я, и в моем голосе слышалось эхо чужого голоса.

— Если вы увидите мое лицо, я вынужден буду убить вас всех, — сказал он.

Я засмеялась, и от смеха ветер заиграл вокруг по залу, гладя прохладными руками лица, растрепывая волосы.

— Ты сегодня умрешь, Панталоне. Можно снять с тебя маску сейчас, можно когда ты будешь лежать мертвым у ног моих. По мне, лучше сейчас, но я не думаю, что это важно.

Ветер снова ослабел, я тонула в запахе дождя и жасмина.

Он ударил меня своей силой — будто какой-то волчий дух, огромная темная звериная масса бросилась на меня, разинув пасть. Мика и Натэниел оттащили меня, но эта тень, хоть и всего лишь тень, бросила нас на пол. К нам побежали со всех сторон, но Марми Нуар уже была здесь. Тень волка влилась в меня, и она впитала его, как впитывает воду тающий снег. Одним касанием его силы пришло воспоминание:

Вьюга, невероятно холодная, ветер воет, и ему даже показалось, что он слышит в этом ветре голоса. Он нашел пещеру, засыпанную снегом. Укрытие, подумал он. Потом услышал рычание, глухое и слишком близкое. Убежище от вьюги было уже занято. Тут в свет его костра шагнула женщина с распущенной волной темных волос и сверкающими глазами. От нее пахло смертью, и он хотел сопротивляться — его тело горячо перелилось костью и плотью в волчий образ, но не в такого волка, как бывает теперь — нет уже таких волков, а она превратилась в огромную полосатую кошку — цвета льва, но полосатую, как тигр, но больше и льва и тигра. Она чуть не убила его, но когда от боли и ран он снова стал человеком, она стала от него питаться, и питалась три дня, пока не прекратилась вьюга, а на четвертые сутки, когда упала ночь, они вышли на охоту вместе.