Арлекины и радуги

– Объясни мне толком, я не понимаю! – попросила жалобно. – Вы расходитесь?

– Уже разошлись. Даже разъехались.

– И где ты живешь?

– Пока там же. Но скоро куплю себе квартиру.

– Какая чушь! Вам надо скорее помириться. Ты обязательно родишь, вот увидишь!

– Это вряд ли. У него есть другая. И они ждут ребенка.

– Боже! – Татьяна Викторовна в ужасе отпрянула от стола. – Подлец, какой подлец!

– Да нет, не подлец. Просто ему уже за сорок, он хочет детей. А так и жениться не стал бы. Я его не виню.

– А я виню! – Глаза Татьяны Викторовны метали молнии. – Виню, еще как! Господи, будь у тебя нормальный муж, русский, я бы на него повлияла! А с этим даже не поговоришь без переводчика.

– И не надо тебе с ним говорить. Все в порядке, не переживай так!

– Хорошенький порядок! Как ты жить-то будешь?

Вера невольно улыбнулась: ход маминых мыслей читался у нее на лице. Они с бабушкой до сих пор считали Веру кем-то вроде секретарши, которой повезло выйти замуж за богатого иностранца. Приходилось признать, что в этом была и ее вина. Вера рассказывала о своей работе мало и неохотно, подробностями отношений с Магнусом не делилась совсем.

– Буду жить как жила, – отмахнулась она. – Не пропаду.

В голове у Татьяны Викторовны явно шла какая-то работа. Она потерла лоб, потом постучала указательным пальцем по губам. Прищурилась:

– Так-так-так… Уж не поэтому ли Костя возник на горизонте? Старая любовь не ржавеет?

– Господи, мама! Откуда ты берешь эти свои поговорки? Не ржавеет – кошмар!

– Ты мне зубы не заговаривай! Признавайся – твоя командировка ради него?

– Нет! Ничего подобного. Ты лучше расскажи, зачем он приходил. Чего хотел?

– Расспрашивал о тебе. Как ты закончила институт, как уехала за границу. Чем занималась все это время.

Она кивком указала на диван, где были разложены семейные альбомы.

– Фотографии попросил посмотреть.

Вера поднялась, пересела на диван. Нашла среди альбомов свой, в фиолетовой обложке. На первой странице красовался снимок мамы с отцом, отец держал на руках кружевной конверт с младенцем. Дальше все по традиции: детский сад, первый класс. Она с бантом в косе, с портфелем за спиной. С игрушечным медведем. На даче, над кучкой грибов, которые они с мамой собрали. На фотографии у нее были худые загорелые ноги, руки-палочки торчали из рукавов футболки с корабликом.

И вдруг едва заметная перемена: щеки круглее, взгляд растерянный. Да, это уже в новой школе. Жилетка не сходится, бока торчат. Очки – они появились как раз тогда. Ника-семиклассница в костюме Фаншетты. Юбку для него тоже мама перешивала из своей. Альбом заканчивался выпускным вечером, на который ей ужасно не хотелось идти. Платье сидело неудачно, в туфлях на каблуке подворачивались ноги. Она сделала прическу в парикмахерской, и ей зачем-то выпустили из высокого пучка один завитый локон, свисавший на лоб. Выглядел он старомодно и добавлял возраста.

В следующем альбоме были только немногочисленные снимки из института, на которых Вера выглядела изможденной, словно после болезни, а сразу за ними – фотосессия со свадьбы. Тут она уже цвела: очень стройная, умело накрашенная, с уложенными длинными волосами. Магнус держал ее за локоть, горделиво улыбаясь. За эти фотографии ей точно не было стыдно.

Из прихожей донесся шорох, в замке повернулся ключ – бабушка вернулась.

– Вероничка дома! – провозгласила Татьяна Викторовна, выглянув в коридор.

Бабушка тоже села с ними пить чай и смотреть альбомы. Узнав о разводе, сначала расстроилась, потом лукаво подмигнула Вере: помоложе себе найдешь! Про детей они с мамой, по молчаливому сговору, бабушке сообщать не стали. Зато мама, не удержавшись, поведала, что Костя Садовничий опять возник у Веры на горизонте, и теперь, похоже, настроен серьезно. Буквально сегодня приходил, искал ее. Это он торт принес. Пришлось рассказать, что Костя действительно летал с ней в Вену и там она помогла ему заключить контракт с самым известным австрийским театром.

– Но как? – изумлялись бабушка и мама. – У тебя есть такие знакомые?

– Каких только нет! С Мейером, например, мы познакомились на приеме в честь одного шведского баритона.

– Ты никогда не рассказывала, что ходишь на приемы!

– Я их еще и устраиваю.

Постепенно дошли и до их с Костей встречи. Вера в лицах показала, как Костя ее не узнал, как заново знакомился и пытался произвести впечатление. Как они гуляли по городу, смотрели кремль, а потом Вера едва не выдала себя, привычно свернув с проспекта Ленина в арку. Мама с бабушкой и Володей – тот тоже пришел домой и присоединился к ним – смеялись до упаду, и обстановка за столом была удивительно семейной. Такого единения с родными Вера не испытывала давным-давно, с тех самых пор, как ушел отец. Чайник кипятили еще несколько раз, резали бутерброды, мама варила домашние пельмени. От торта остались одни крошки, коробка конфет опустела. Володя вытащил из буфета вишневый ликер, бабушка поставила для него разноцветные рюмки из чешского хрусталя, которые приберегали для особых случаев.