Арлерт-Харт (СИ)

Чудовище внутри громко и надрывно рассмеялось. Светлая девочка не могла противиться такому мерзкому гоготу, помня о том, что она хрупкая и нежная, а такие обычно не лезут на рожон.

Им бы укачивать детей на руках. Танцевать танцы в платьях. Романтически вспоминать о любимом в самый разгар всеобщей паники.

Энни усадила Мину на ящик, присев рядом на колени и ложа руки на ее. Каролина плакала — тихо, но сильно, выдавая все больше и больше слез, что стекали по подбородку и капали на одежду.

— Мне очень страшно, Энни, — шмыгнув носом, сказала Мина.

Энни вздохнула. Нечего добавить. Иногда надо просто помолчать. Уж в чем-в чем, а в молчании Леонхарт мастер.

Энни твердо сказала, что с Миной ничего не случится, что она, в случае чего, будет рядом. Если надо — отдаст последние лезвия и оставшийся газ, если это понадобиться ей, чтобы спастись. Все эти заявления могли бы звучать еще уверенней, окажись они в одном отряде или хотя бы на одной стороне.

Мина все равно принимала их с радостной улыбкой, сильно обнимая Энни и говоря, что она рада иметь такую хорошую подругу.

Энни подумала, что слышала когда-то нечто похожее. Правда, только что-то о хорошем.

В светловолосой голове возник образ солнечного мальчика. Райнер большими шагами шел в их сторону, оставляя позади спокойно идущего Бертольда. Мина сжимала ее в объятьях, словно плюшевую игрушку.

Энни снова увидела Эрена, идущего с Микасой, но уже вместе с Армином, взгляд которого светился точно большой смелостью и отвагой, чего Энни не видел еще никогда.

Светлая девочка в умилении подумала, какой этот парень все-таки хороший. Чудовище что-то пошутило про дохляка, но его уже никто не слушал.

***

Все происходило слишком быстро — титаны, множественнные смерти, еще больше титанов, вопли Брауна о самоотверженности и отваге, громкий общий плач и почти закончившийся газ. Крыша.

Энни испытывала чувство отвращения, понимая, что таскается за Брауном, как собачка. Побитая жизнью псина, которая одна в нынешним мире точно пропадет. При всей своей неприязни к этому парню и страхе перед ним, оглядываясь на огромные быстроиспаряющиеся трупы и кровавую кашу из людей, Энни, волей не волей, а жалась к Брауну, хватая его за руку и тихо говоря, что ей страшно.

Она точно не знала, что услышит в ответ. Надменный возглас о чести солдата или сочувственную фразу о тяжелой судьбе воина. Она, если честно, не хотела слышать ничего из этого. Хотелось только зарыться в большом плече Брауна с головой, вдыхая запах ржавчины, издаваемый кровью кого-то из бывших сослуживцев, оставшихся мусором под ногами.

Этот мрачный дождливый день чудовищно хотелось как-то осветить. Чудовище внутри отгоняло от Энни мысли о тепле, солнце и солнечном мальчике, заставляя жаться к Брауну и выискивать глазами Бертольда. Его апатичность можно было почувствовать еще до того, как он подошел к ним.

Бертольд аккуратно положил руку Энни на плечо, что крепко обхватывала одной рукой Брауна, точно спасательный круг в необъятном море крови, боли и разрушенных надежд. Чудовище мысленно дало ей пощечину и попросило держать себя в руках. Не для того оно всунуло в ее безграничное одиночество хоть каких-то людей. Не время нюни распускать!

Остальные сослуживцы тоже не были в хорошем состоянии. На некоторых было даже страшно смотреть — Энни отворачивалась также быстро, как они дрожали и, не прекращая, молились. Леонхарт взглянула в небо, серьезно думая, на каком из именно многочисленных облаков сидит так называемый Бог и надменно смеется над всеми ними. Может он садист?

Светлая девочка внутри надрывисто рыдала, уже много времени придавалась молитвам, которых знала слишком много. Ничего удивительно — Армин читал с ней даже библию, точно детскую сказку, хлопая огромными глазами и постоянно говоря, что эта книга когда-нибудь всех спасет.

Это было примерно в самом начале их знакомства. Сейчас Энни не могла сказать, верит ли Арлерт в Бога до сих пор. Верит ли вообще в этот мир. Верит ли в нее.

Хотя, зачем ему было в нее верить? Она последняя, над которой вообще надо думать и убеждать в том, какой она на самом деле хороший человек.

К ним подошел Марко, находясь, кажется, в удивительном спокойствии. Парень даже шутливо спросил, если у них закурить, чтобы хоть как-то разбавить все это дерьмо и успокоится.

Марко никогда не курил. Энни тоже. Но сейчас, может быть, смогла бы.

Райнер все также шутливо отмахнулся и начал рассказывать какую-то забавную историю про них с Бертом. Марко, кажется, не слушал — хотя его стеклянные глаза старательно пытались изобразить заинтересованность. Бертольд сделал тяжелый вдох, только через секунд десять еще тяжелей выдохнув.

Интересно, если Энни сейчас сделает также, зажмурив перед этим глаза, она проснется от этого кошмара? Или, может, умрет? Хоть как-нибудь?

На крышу приземлился Армин. Словно оживший труп, он с гробовым лицом подошел и поприветствовал всех. Никто не ответил. Атмосфера, создаваемая Арлертом, намертво затыкала рот.