Арлерт-Харт (СИ)

Бертольд тоже почему-то не видел Арлерта. Он вслушивался в рев титана, вспоминая, может, свое истинное предназначение, отбрасывая в сторону второсортные чувства.

Райнер, вскинув бровью, протянул Энни руку. Как Армин.

Энни, не оборачиваясь на Арлерта, также прошла мимо. Она исчезла за окном за парнями, вышла, будто через дверь, лишь через пару секунд цепляясь тросом за параллельное здание, приземляясь к другим на крыше. Громко вдыхая.

Примерно через несколько минут появился Эрен, находясь абсолютно невредимым в настолько горячем паре, насколько безэмоциональной была часть всего одного дня для Энни. Сейчас, однако, она удивленно хлопала глазами, переводя взгляд на спину убегающей Микасе и, в шоке глотая ртом воздух, думая, что этот мир все-таки невероятный.

Жестокий. Несправедливый. Мрачный. Безнадежный.

Энни тихо радовалась про себя, что Йегер жив, одновременно размышляя, как ей теперь его поймать и оглядываясь на солнечного мальчика, слушала тихое рычание Райнера, крепко сжимая его руку.

***

— Хватай! — орал Райнер. Бертольд сзади толкал Энни в его сторону, прячась за ее спиной, точно последний трус.

Энни хотела бы разбавить эту неприятную ситуацию какой-нибудь колкой фразой или пнуть его, скажем, но вместо этого она очередной раз услышала:

— Хватай! Хватай его привод, Энни!

Марко стоял на коленях, выпучив глаза так, что они грозились вылезти из орбит, умоляюще смотрел на Энни, тихо прося ее помочь.

Энни подавила улыбку, вспомнив о том, что она еще в более менее адекватном состоянии, не то, что Браун. Он выворачивал Марко плечи, не слушая его пронзительные крики, не вслушиваясь в просьбы все это прекратить. Бертольд стоял в стороне, даже близко не подходя.

Энни стояла вместе с ним. Действительно, зачем? Всю грязную работу могут сделать за них. Мысль о том, что Энни трусиха нисколько не смущала ее, а наоборот, только в очередной раз заставляла усмехаться этому невероятному и жестокому миру.

Улыбчивый и полный большой мечты Марко, словно мимо ползущий муравей попался неожиданно под ноги большим и недовольным людям. Огромным и злым монстрам.

Энни думала, что ничего такого Райнер не успел сказать. Они обсудили Эрена, поделились предположениями о том, как он мог оказаться титаном, да и, собственно, все. Но Райнер набросился на Ботта, точно спущенный с цепей зверь.

Один в этом всем был плюс — Энни получит привод для убийства непригодных им подопытных титанов без лишней заморочки. Парни не любили усложнять себе задачу.

Энни, вот, любила. Всей душой любила создавать проблемы себе и другим людям. Она была в этом очень хороша.

И как ей только удавалось, с ее то эмоциональностью и говорящим прозвищем?

Энни стояла напротив Марко, широко улыбаясь и держа в руках один из клинков. Тело ее все дрожало, точно на морозе, ноги подкашивались, а сама она бешено кричала:

— Придурок, Райнер! Ты что творишь?!

Леонхарт сама и не понимала, в каком виде стоит. Бертольд за ее спиной изумленно глядел на нее, заведенную от эмоций, внутренней борьбы и постоянной мысли о ебаном солнечном мальчике, точно на сумасшедшую. Райнер не находил в ее поведении ничего такого.

Они хорошо понимали друг друга.

Когда Энни склонила клинок над его головой, Ботт истошно завопил, надеясь, что его все-таки кто-нибудь услышит:

— Не надо, прошу вас! Пожалуйста, Энни, не убивай меня. Что я вам, что я ТЕБЕ сделал?!

Райнер кричал о ее воинском, точно бирке на трупе, клейме, попросил поторопиться. К ним приближался среднего размера титан, казавшийся сейчас взвинченному Брауну слишком большим. Бертольд попросил Энни о том же, только более мягко и тихо.

Энни чудом сдержалась, чтобы не заорать на них обоих. Она только из-за Марко пыталась оправдать для него последний раз их любимое мужской половиной ее прозвище, все обнажая зубы в улыбке, в бешенстве крича Райнеру:

«ПОШЕЛ ТЫ!»

И абсолютно точно не понимая, что, собственно, творит.

Чудовище внутри громко ликовало, любуясь кровью, точно замершими до льда каплями на окне родного дома. Энни ткнула локтем в живот попытавшегося ее обнять Бертольда, прошла мимо Райнера, тщательно смотря на титана, пожирающего Марко и плача. Громко. Надрывно.

На зло и, в то же время, благо всему этому жестокому и несправедливому миру. Хотелось подержать библию в руках.

***

Впервые за несколько дней Энни почувствовала настоящее спокойствие. Под костром, в котором сгорали тела всех погибших за такое короткое время товарищей, Энни расслабленно вдыхала запах гари, как свежего черничного пирога, думая о том, что сегодня очень тепло.

Леонхарт стояла между Бертом и Райнером, как обычно, держала последнего за руку и думала, как же хорошо, наверно, гореть сейчас мирным трупом перед людьми, над которыми жизнь еще будет издеваться. Может — долго. Может — не очень. Энни не собиралась бы уточнять, даже если бы могла, потому что любое время было ценным.

Три года. Один месяц. Одна ночь. Все.

Энни слушала рыдания Спрингера, вспоминая о том, каким жизнерадостным, веселым и глупым был этот парень в течение всего обучения. И, порой, надоедливым. Как там Армин говорил? Чертов Конни?